Дальше — только темная река, несущая пенные воды к самой бурной части порта. Вечерний воздух кажется таким же мутным, как вода.

«Я не умею плавать». Человек тяжело бежит по пирсу.

И, конечно, появляются они — бесшумные и целеустремленные, как дикие африканские собаки, которых он как-то видел в передаче на канале «Нэшнл джиогрэфик». Не надо, ох не надо было заговаривать с этими типами, не удержался, задал один секундный вопрос — и взгляды стали жесткими.

— Пожалуйста, не трогайте меня!

Он падает на колени. Пахнет сырым деревом и смолой. Страшно поднять голову, преследователи уже близко. Перед глазами появляется рука; на суставе указательного пальца видна крохотная татуировка. Эту картинку он заметил еще в баре: старомодная абордажная сабля и барракуда. Он еще подумал тогда о пиратах.

Генри Морган. Черная Борода. Ситцевый Джек. Капитан Гривз.

Сейчас палец согнут, барракуда словно распахнула пасть.

— Я не знаю, чем вы занимаетесь. Мне плевать, чем вы занимаетесь. Я уйду и никогда не вернусь… — скулит человек в бейсболке.

Бейсболка летит в воду.

Вдали воет сирена.

Слишком далеко.

И снова Адские Врата — на этот раз увиденные в телескоп с сорок первого этажа.

— Ты оставил его в воде, — холодно произносит Тед Стоун, прижавшись глазом к прибору.

Леон Бок стоит позади, рассматривая картины на стенах. Суровость тона его не смущает. В комнате тихо; слышно лишь гудение кондиционера. На такую высоту не доносится ни звука: ни от автострады Франклина Д. Рузвельта, ни от вертолетной площадки ООН, ни с набережной. Сквозь окна с тройными стеклами Манхэттен кажется диорамой. Город внизу заполнен движущимися игрушками.

— Появился полицейский патруль. Ничего другого не оставалось, — замечает Леон тусклым, безразличным голосом.

— Ты ведь побывал у него в квартире, — говорит Тед.

— В морозилке лежала пицца.

— Меня не интересует, чем он питается.

— Я знаю, о чем вы спрашиваете. Это не тот человек.

Тед высок и худ. До тридцати пяти он участвовал в соревнованиях по сквошу. Крохотные прямоугольные очки придают ему слегка недоуменный вид, но подчеркивают жестокий взгляд, если он смотрит поверх стекол. От такого взгляда у парней в барах сжимаются кулаки, зато это хорошо действует на подчиненных в кабинетах. Глаза холодны, как мрамор. Лицо длинное и невозмутимое. Густые, песочного цвета волосы коротко подстрижены, макушка по-мальчишески вихрится; Тед уже начал седеть. Легкий шерстяной костюм из мягкого кашемира. Веселенькие красные подтяжки лишь подчеркивают консервативность стиля. Письменный стол уставлен фотографиями прелестной девочки-подростка, играющей в теннис. Гибкая фигурка напоминает сложение Теда.

Девочка кажется счастливой.

Леон ниже ростом, зато шире в плечах и плотнее. Этот человек проводит жизнь не в кабинете, судя по тому, как сидит на нем пиджак от Армани — в тонкую полоску, на двух пуговицах. Вид у него спокойный и расслабленный. Узел на полосатом шелковом галстуке завязан идеально. Кожа загорелая, как у моряка, а лицо умное, широкое, плоское. Интригующие черты, да еще и чуть заметный акцент, — многие женщины гадают о его происхождении. Диапазон догадок широк: Марокко, Евразия, Аргентина, Россия? Женщины всегда выбирают нечто экзотичное. Что-то в этом человеке подсказывает, что прибыл он издалека.

Леон разворачивает швейцарскую шоколадную конфету в фольге.

— В любом случае мы должны все закончить дней за пять.

— Полиция найдет его раньше.

Стоун отрывается от телескопа. Бок пожимает плечами.

— В этой стране полицейским даже не разрешается бить людей, — говорит Леон.