– Но мы могли бы это делать, а они нет. В этом самая главная разница. Понимаете, преподобный. Ради того, чтобы увидеть это, обычники к нам и едут.

– А как вы их обратно отправите? Я узнавал у народа, никто не знает, как они к нам попадают.

– Это наш секрет фирмы. Не волнуйтесь, преподобный. Все окажутся дома здоровыми и довольными, с массой положительных воспоминаний и парочкой сувениров. Все как положено после посещения курорта.

– Только теперь надо будет лавочку то прикрыть. Так и передайте Прокопычу. Мы уже получили одного нежданного инквизитора, как бы прознав про такой курорт, инквизиторы к нам толпой не повалили, – задумчиво произнес я.

– Я передам ваши пожелания Прокопычу, – сказал Херувим.

– В таком случае мы откланиваемся. Наши герои в ваших надежных руках, нам здесь делать больше нечего.

– Всего хорошего. Преподобный. Шериф.

Херувим склонил голову в знак уважения.

В это время Марк Щупальца протянул к потолку руки и поставил на перевернутый стол свежую бутылку виски и два стакана.

Мы направились на улицу.

* * *

– Все хорошо, что хорошо кончается, – сказал Ник Красавчег и зажег свет на веранде.

Смеркалось. Теперь осенними вечерами мы сидели при свете электрической лампочки под потолком, которую так любили мотыльки и мошкара летом.

– Будем надеяться, что все кончилось. Только что звонил Херувим, доложил, что Люциус Гракх и Ковалев доставлены на Большую землю.

– Что-то мне подсказывает, что мы Ковалева этого еще увидим. Если его талант опять проснется, то для нас это не пройдет незамеченным, – сказал Ник Красавчег.

– Будем надеяться, что это произойдет нескоро. Пусть поживет в удовольствие, спокойно и тихо. А там посмотрим. Меня сейчас больше Прокопыч волнует. Как думаешь, он остановит свой аттракцион?

– Время покажет, преподобный. Время покажет. А не выпить ли нам по рюмочке? – довольно потер руки Ник.

– Подбрось да выбрось, почему бы нет, – согласился я.

История одиннадцатая

Карма

Дождь поливал всю ночь, а я не мог уснуть, маялся приступом осенней хандры или как там называется, когда копаешься в себе, все время недоволен, и кажется, что ничего не сделано, все напрасно, а тебе уже столько лет, что назад ничего не вернуть, а хорошего уже и не сделать. Впрочем, бутылка виски и крепкие сигары излечивали от любой хандры. Подбрось и выбрось, разве я не преподобный Крейн. Мне ли быть в печали. Это все осень, ее поступь.

Под утро я погрузился в дремоту и собирался проспать весь день, благо службы сегодня нет, и никаких срочных дел тоже. Можно и отдохнуть от всего. Но как назло, вмешалась судьба, злой рок, или как там это называется. Звонок во входную дверь вырвал меня из сна. Накинув халат на голое тело, я отправился открывать. На ходу сочинял, каким карам подвергну негодяя, который осмелился меня разбудить.

Когда же я увидел мерзавца, то понял, что обречен. Никогда я не буду отмщен. Так мне и скитаться вечно, не выспавшимся, да еще и с поруганным самолюбием.

На кнопку дверного звонка усиленно жал Ник Красавчег, и выглядел он весьма встревоженным.