Юра Хворый, или вернее огненный факел, внутри которого угадывался человеческий силуэт, корчился на лужайке перед двухэтажным домом из красного кирпича. Лужайка и крыльцо были объяты пламенем, только жара не чувствовалось. Если бы это был настоящий пожар, то пять минут рядом и можно было испечься до состояния горелой картошки из костра.

Я сделал шаг вперед и протянул руку к огню. Ладонь погрузилась в жадное веселое пламя, но ничего не произошло. Я не загорелся, даже ожог не получил. Стало быть, это все-таки иллюзия, отлично наведенная иллюзия. И как прикажете с этим бороться. Пока мы найдем мастера над иллюзиями, пока он разберется в том, как это все устроено, парнишка зажарится на лужайке.

Я обернулся к Красавчегу и кивнул. Он меня отлично понял и тут же распорядился послать за Ромой Пузырем. Уж этот точно в любой иллюзии разберется, любое наваждение развеет. Только Хворому это мало чем может помочь. Он просто не дождется помощи, тут прямо и отдаст концы.

Выхода другого я не видел, кроме как попытаться проникнуть в его суть, взглянуть на Хворого по-особому, только так как я умел, быть может, тогда я смогу увидеть как ему помочь.

Я сделал шаг вперед, практически вошел в пламя, перекрестился для храбрости и поднял взгляд на Хворого.

Я не представлял себе на что подписываюсь. Увидеть истинную суть альтера это полбеды, но испытать на себе все то, что он сейчас чувствует, это куда серьезнее. Дикая боль хлынула в меня. Я почувствовал как кольцо огня смыкается вокруг, и нет пути назад, не спрятаться, не скрыться, я обречен погибнуть в огне. Жадное пламя словно раскаленная рубашка заключило меня в свои объятья. Я пытался сделать вдох, но воздуха вокруг не было. Весь воздух сгорел, повсюду был только пепел.

Я разомкнул контакт и упал на лужайку возле пожара. Для кого-то он был ненастоящий, а вот для Хворого он был всамделишный, и осталось ему совсем чуть-чуть. Он и так слишком долго продержался.

– Преподобный, ты как? – послышался голос Красавчега, который упал на колени подле меня.

– Подбрось и выбрось, жить буду. Помоги встать, – потребовал я.

Ник подхватил меня и рывком поставил на ноги. Ноги слушались плохо, но держали.

Теперь я знал про Хворого все, ну почти все. Но не понимал, как я могу ему помочь. Кто-то как-то убедил Хворого, что он горит, оказался в центре пожара и выбраться не судьба. С этим я мог бы справиться, переубедить Хворого минутное дело, только вот он был мастером-иллюзий, пусть не таким хорошим как Рома Пузырь, но все же. Он сам создал эту иллюзию, и поверил в ее реальность. Я смогу избавить его от нее, но не смогу его излечить от тех ожогов, которые он получил.

Подбрось да выбрось, и что гуманнее. Избавить Хворого от мучений, или от иллюзий. Жизнь после того как пожар закончится покажется ему адом. С такими ожогами он обречен на дикую боль, пока мы не сможем подыскать ему прирожденного врача, способного излечить его.

Хотя, стоп! У меня появилась отличная мысль. И я тут же приступил к ее осуществлению. Новый контакт, волна боли, но теперь я был к ней готов. Меня так просто не возьмешь. Я сумел подавить ее в себе, и настроился на Хворого. Небольшое внушение, легкая корректировка, и Хворый перестал видеть огонь вокруг себя.