Пройдя через ворота Нурусмани под крики «мисс, у меня есть то, что вы ищете», я бесцельно бродила по огромному, скупо освещенному зданию, заходя в ломящиеся от товаров лавчонки, упиваясь зрелищем бесчисленных бус, серебра, ковров, пряностей и кальянов. Торговцы то и дело отпивали кофе и затягивались из мундштука кальяна, глоток — затяжка, глоток — затяжка. Я торговалась со сморщенным стариком лет девяноста за светло-голубую пашмину, когда кто-то тронул меня за плечо.

— Ты понимаешь, что сражаешься приблизительно центов за сорок? — ухмыльнулся Сэмми, словно открыв невесть какой секрет.

— Конечно, понимаю! — раздраженно ответила я, хотя на самом деле не догадывалась ни о чем подобном.

— Тогда зачем это делать?

— Ты незнаком со здешними обычаями. Тут принято торговаться. Продавец оскорбится, если платить не торгуясь.

— Неужели? Мистер, сколько вы просите за этот шарф? — спросил он, обращаясь к сгорбленному продавцу самым мягким тоном.

— Шесть американских долларов, сэр. Шарф самого лучшего качества, с юга, сделан моей внучкой всего неделю назад. Прекрасный шарф. — Старик улыбнулся, обнажив розовые беззубые десны, и почему-то стал от этого еще дружелюбнее.

— Берем. — Сэмми вытащил из бумажника несколько турецких лир и бережно вложил их в тонкую как пергамент ручку старика. — Спасибо, сэр.

— Вам спасибо, сэр. Красивая пашмина для красивой девушки. Удачного вам дня. — Старик весело похлопал Сэмми по спине и вернулся к кальяну.

— Да, ты права, — снова ухмыльнулся Сэмми. — Продавец выглядел смертельно оскорбленным.

Он накинул шарф мне на плечи, приподняв волосы и отпустив их на мягкий шелк.

— Вовсе не обязательно это делать.

— Знаю, но я хочу извиниться за испорченную поездку. Клянусь, я не знал, что ты летишь, и очень сожалею о случившемся.

— О чем вопрос? — непринужденно отмахнулась я. — Не будь смешным, тебе не за что извиняться.

— Выпьешь со мной кофе? Я здесь несколько часов и еще не пробовал кофе по-турецки. Я в восторге от мысли, что здесь не окажется обезжиренного молока и сахара, а кофе не будет горячим как огонь, взбитым или смешанным.

— В моей книге сказано, что лучшая кофейня — через несколько галерей от нас.

— В твоей книге?

— «Одинокая планета». Разве можно куда-то отправляться без «Одинокой планеты»?

— Ты такая чудачка. — Сэмми потянул за конец пашмины. — Нас размещают во «Временах года», возят туда-сюда с частным водителем, предоставляют неограниченный кредит для личных расходов, а ты взяла с собой «Одинокую планету»? Фантастика.

— Почему фантастика? Может, я хочу увидеть то, что не входит в цикл «посещение СПА — обед на берегу океана — клуб для избранных»?

Сэмми покачал головой, расстегивая рюкзак.

— Вот почему фантастика, — сообщил он, покопавшись и вытащив такую же книгу. — Пошли, отыщем кофейню.

Примостившись на миниатюрных табуретках за крошечным столиком, мы показали на пальцах — две чашки кофе. Нам тут же принесли заказ вместе с маленьким блюдцем сахарного печенья.

— Могу я тебя кое о чем спросить? — начала я, прихлебывая густую жидкость из чашечки размером с катушку ниток.

— Конечно. Спрашивай.

— В каких ты отношениях с Изабель?

Лицо Сэмми стало непроницаемым. Он замолчал, уставившись на стол.

— Забудь, это не мое дело, — быстро прибавила я, не желая портить момент.