- Отлично. Я тоже еду туда. Если вы не против, то хотел бы поехать с вами. Не волнуйтесь, за охрану вам будет оплачено отдельно.

      Мне не хотелось связывать себя этой обузой, но просто так бросить на дороге старика и раненого солдата было неправильно. Кивнул головой в знак согласия, но секунду подумав, добавил:

       - Только до ближайшего крупного населенного пункта. А платы не надо.

       Утром мы выехали, положив раненого солдата в возок, вместе со стариком. Красноголовый дятел с белыми полосками на крыльях некоторое время кружил над нашими головами, провожая нас, пока не улетел обратно в лес. Прошел час после восхода солнца, а от утренней прохлады уже не осталось и следа. Старик здорово замедлил скорость нашего движения, но я не роптал. К этому времени я уже знал, что его зовут мессир Джованни да Биччи и он банкир. Вечером, в разговоре у костра я спросил о его делах, но тот вежливо и ловко увильнул от прямого ответа, отделавшись общими словами. Когда я в свою очередь упомянул, что держу деньги в банкирском доме братьев Бомаччи, старик несколько секунд с непонятным интересом разглядывал меня, словно видел впервые. Когда я спросил его, что его удивило в моих словах, он сказал, что впервые видит наемника, копящего деньги. Все, кого он знал и знает, были гуляками, пьяницами и страшными мотами.

       Спустя еще два часа, проехав несколько оливковых рощ, мы оказались среди полей и виноградников, на которых виднелись фигурки работающих людей, а еще дальше виднелось большое селение, домов в пятьдесят. Если до этого дорога была практически безлюдна, то теперь она постепенно наполнилась народом. Священник на муле, несколько купцов и ремесленников со своим товаром, идущая куда-то группа крестьян, да у самой деревни наткнулись на пару коробейников. У священника мы узнали, что за деревней есть монастырь, где можно будет оставить раненого.

       Когда мы свернули на дорогу, ведущую к монастырю, я поневоле залюбовался красотой места, где тот был расположен. Выехав из-за деревьев, мы увидели работающих, облаченных в белые рясы, монахов - цистерцианцев. То один, то другой из монахов бросал на нас любопытные взгляды, но при этом ни один из них не прерывал свою работу. Чуть дальше, из-за сада выглядывал кусок луга и пасшееся на нем овечье стадо. Мы уже подъезжали к монастырским воротам, когда в монастыре ударил колокол.

       "Бьет третий час, что означает на современный лад - девять утра. Самое время для завтрака".

       Ворота монастыря были закрыты, но калитка была распахнута настежь. Рядом с ней, на вкопанной в землю скамеечке, сидел худой монах средних лет. При виде вооруженных людей, он тут же вскочил и схватил прислоненную к стене палку. Закрыв спиной калитку, он слегка поклонился и сказал традиционную фразу на латыни, которую говорят в каждом монастыре: - Мир вам, путники!

       - Мир и тебе, монах! - ответил я. - Говорят, у вас есть лекарь. Правда ли это?

       - Да. Брат Бонифаций. Подождите меня здесь. Я схожу за ним.

      Уходя, он закрыл за собой калитку. Спустя некоторое время калитка снова открылась, и перед нами предстали двое монахов. Привратник, вслед за ними перешагнувший через порог, остался стоять за их спинами. Плотный и коренастый, с живыми и веселыми глазами, монах, быстро и внимательно, оглядел нас всех, после чего спросил: - Где раненый?

       - Он в возке!

      Пока монах - лекарь, подойдя к возку, осматривал рану, второй монах, худой и жилистый, с таким же худым лицом, обратился к нам:

       - Здравствуйте, добрые люди! Не угодно ли пройти в тень и выпить стакан холодного вина с наших виноградников?!

       - Угодно, брат! Еще как угодно! Сегодня, похоже, нас ожидает жаркий день, не так ли?!

       - Все в руках Божьих, добрый человек!

      Я спрыгнул с коня и передал поводья молоденькому монаху, только что вышедшему из калитки.