|
Один из родственников маркиза пришел мне на помощь, напав на моего противника. Не успел я перевести дух, как меня атаковал рыцарь с булавой. Мне ничего не оставалось, как только выбросить руку с мечом и попытаться попасть в щель забрала, но я промахнулся. Меч скользнул по шлему, и ничто больше не могло остановить падающую на мою голову палицу,... но я не хотел умирать. Только поэтому я упал до удара, вопреки кодексу рыцарской чести и достоинства, согласно которому, если рыцарь и должен погибнуть, то, глядя смерти в глаза. Впрочем, это не настолько существенное отступление от правил и на него вполне можно не обращать внимание, если бы дело не заключалось в другом. Падение на землю в тяжелых доспехах во время схватки, ведущейся не на жизнь, а на смерть - это практически поражение, а значит, смерть. Рыцарь, поверженный на землю, становиться легкой добычей для противника. Все это я знал, но предпочел.... Впрочем, это был не совсем я, и даже не страх в эти мгновения двигал мной, а инстинкт самосохранения. Именно он заставил броситься меня на землю.
Тяжелая палица не встретив сопротивления, попыталась утянуть своего хозяина к земле и только в последний миг, рыцарь сумел удержаться на ногах, но парировать смертельный удар напавшего на него Гийома де Монтобана был уже не в силах. Мощный удар смял шлем противника, и тело сторонника Растиньяка, как подкошенное, рухнуло на землю, рядом со мной. Поднимаясь, я видел, как рыцарь конвульсивно дернувшись пару раз, безжизненно замер на траве, широко раскинув руки. Как ни коротка была расправа барона де Монтобана над противником, мне все же удалось под прикрытием его мощной фигуры встать на ноги. Вскинув меч, я кинулся на ближайшего сторонника Растиньяка. В последний момент тот успел развернуться и я понял, что судьба меня опять столкнула с Каро де Монжуа. У него хватило сил, чтобы отразить мой первый удар, но это стало его единственным успехом. Вторым ударом я вдребезги разнес его забрало, а затем рубанул по залитому кровью лицу. Я даже не успел прочувствовать радость победы, как неожиданная вспышка боли в плече сотрясла мое тело от макушки до пяток, заставив хрипло закричать. Удар оказался настолько неожиданным и болезненным, что на короткое время я выбыл из этого мира, полностью поглощенный пронизавшей меня болью. Как дальше сложилась бы моя судьба, нетрудно догадаться, если бы на помощь не пришел топор де Комлена. Я не видел начала их поединка, а только конец. Напавший на меня рыцарь надрывно кричал от дикой боли, пока его крик не оборвал новый удара топора, раскроивший шлем вместе с головой его хозяина. Партия Растиньяка проигрывала этот бой. Единственный оставшийся фаворит барона Ив "Стальная грудь" с трудом, отступая, отбивался сразу от двух рыцарей. Маркиза и Гийома де Монтобана. И тут вдруг неожиданно раздался, чуть ли не взрыв негодующих криков, причем неслись они не с места схватки, а со стороны зрителей. Это было настолько неожиданно, что я замер. Вслушался, и как только понял в чем дело, резко развернулся, чтобы увидеть происходящее своими глазами. Ведь случилось невероятное - один из бойцов Растиньяка бежал с поля боя. Этот невероятный проступок разом остановил все движение на поляне. Передышка пришлась очень даже кстати, так как думаю, что все участники схватки едва держались на ногах. Впрочем, я не мог сказать за всех, но со мной дело обстояло именно так. Легкие ходили ходуном, сердце стучало, как молот кузнеца, а в мышцы, казалось, залили свинец. К тому же из-за глухого шлема на голове мне казалось, что нет притока свежего воздуха, и я сжигаю в своих легких последний глоток. Пот заливал глаза. Тряхнул головой, пытаясь хоть так сбросить капли пота, после чего попытался сосчитать, сколько осталось французов на ногах. "Один, второй, так... "Стальная грудь", еще этот... как его. |
