Офелия занимала каюту, смежную с родительской. В ее комнате все эти дни царил полнейший хаос: раскрытые баулы, чемоданы, шляпные картонки, одежда, обувь, россыпи косметики, теннисные ракетки и модные журналы – все валялось на полу. Привыкнув к домашней прислуге, девушка, не задумываясь, жила среди беспорядка и никогда не интересовалась, кто собирает ее вещи с пола и наводит чистоту. На корабле достаточно было позвонить в колокольчик или нажать на кнопку звонка, как тут же, словно по волшебству, явился бы кто то из обслуживающего персонала, чтобы убрать в каюте. В тот вечер Офелия выудила из одного раскрытого чемодана довольно легкомысленный костюм с поясом, который вызвал у отца недовольное восклицание:

– Где ты взяла это одеяние, как у девицы легкого поведения?!

– Это модно, папа. Или ты хочешь, чтобы я выглядела как мать Тереза?

– Не дерзи! Что бы подумал Матиас, если бы увидел тебя в этом?

– Стоял бы открыв рот, как всегда, папа. И нечего мне тут намекать, я не собираюсь выходить за него замуж.

– Тогда не надо давать ему надежду.

– Он святоша.

– А ты бы предпочла, чтобы он был атеистом?

– Он мне не нужен, ни такой, ни сякой, папа. Мама, я пришла попросить у тебя бабушкино ожерелье, но вижу, ты сама его надела. Тебе очень идет.

– Возьми его, Офелия, на тебе оно будет смотреться лучше, чем на мне, – торопливо заверила мать, собираясь расстегнуть замочек на украшении.

– Ни в коем случае, Лаура! Ты что, не слышала? Я хочу, чтобы сегодня вечером оно было на тебе! – сухо перебил муж.

– Разве это так важно, на ком оно сегодня будет, на девочке или на мне?

– Да, важно! И довольно об этом! Офелия, накинь шаль или жакет, у тебя слишком открытый наряд, – приказал Исидро, припомнив, как ему было стыдно на недавнем костюмированном балу, куда Офелия явилась, одетая одалиской, с вуалью на лице и в прозрачной пижаме.

– Но ведь меня там никто не узнал, папа. К счастью, я не обязана сидеть за столом с этими старыми занудами. Надеюсь провести время с кем нибудь получше.

– Не груби! – только и успел сказать отец, прежде чем девушка выскользнула из комнаты, подражая движениям танцовщицы фламенко.

Ужин у капитана показался Офелии дель Солар бесконечным. После десерта, представлявшего собой вулкан из мороженого и меренг с горящим пламенем внутри, мать сослалась на мигрень и удалилась к себе в каюту, а дочь отправилась в гостиную танцевать свинг под виртуозные звуки джаза. Она начала с шампанского, а закончила в укромном уголке палубы поцелуями с шотландским офицером, у которого были волосы цвета морковки и смелые руки. Там ее и обнаружил отец.

– Ради бога, что ты творишь?! Ты не знаешь, что слухи летают по воздуху?! Матиасу станет известно о твоем поведении, прежде чем мы пришвартуемся в Ливерпуле. Вот увидишь!

В Сантьяго, в доме на улице Мар дель Плата, чувствовалась атмосфера продолжительных каникул. Хозяева уехали в путешествие на четыре недели, и никто по ним не скучал, включая собаку. Их отсутствие не изменило привычного хода жизни и не облегчило прислуге ее рабский труд, – просто никто не торопился. По радио гремели спектакли, музыка и футбол, и было время подремать во время сиесты. Даже Леонардо, так сильно привязанный к матери, выглядел, казалось, совершенно довольным, во всяком случае, он перестал о ней спрашивать. Они расстались впервые, и, ничуть об этом не сожалея, Малыш пользовался случаем, чтобы изучить все запрещенные места их огромного трехэтажного дома: подвал, каретный сарай, винный погреб и чердак. Старший сын Фелипе, на которого оставили дом и младшего брата, относился к своим обязанностям довольно небрежно, во первых, потому, что по природе своей не был склонен играть роль главы семьи, а во вторых, потому что у него имелись и другие, более интересные занятия.