— Пусть так. Эдам действительно еще не вернул эти деньги, однако это ничего не значит. Ты, со своей стороны, тоже не привел ни одного доказательства, что его обещание — ложь. Ты не объяснил, зачем ему могло понадобиться обманывать меня, не назвал ни одной мало-мальски убедительной причины, по которой я не должна ему доверять. Единственные твои аргументы — это твои личные подозрения, но я их не разделяю.

— Я могу объяснить тебе, почему ты настроена именно так, а не иначе, — произнес адвокат. Он старался казаться спокойным, однако ему это плохо удавалось, хотя он призвал на помощь всю свою профессиональную выдержку. — Тебе хочется верить ему, потому что он похож на Тома. В Томе ты никогда не сомневалась, и вот теперь свое отношение к нему ты переносишь на мистера Делафилда. А он этим пользуется.

«Неужели Грэм прав? — спросила себя Рэчел. — Неужели я сейчас защищаю Эдама только из-за одного этого проклятого сходства?»

Эта мысль слегка остудила ее, но ненадолго. Рэчел покачала головой:

— Я выслушала тебя, Грэм, и приняла твои слова к сведению. А теперь… Надеюсь, я не должна тебя провожать?

Адвокат несколько мгновений смотрел на нее в упор, гадая, понимает ли она сама, что с ней происходит? Он-то ясно это понимал, и ему было горько видеть, как на его глазах Рэчел просыпается, выходит из того подавленного, заторможенного состояния, в которое ее повергла смерть Тома, — Грэм был уязвлен тем, что другой мужчина преуспел там, где он потерпел неудачу.

Лишь мгновение он колебался, зная, что ничто из того, что он может сказать или сделать, не изменит этого положения. Вот если он сумеет отыскать новые, неопровержимые доказательства того, что Эдам Дела-филд — не тот, за кого себя выдает, тогда он еще может на что-то надеяться. Тогда, но не теперь…

И, бросив на соперника еще один уничтожающий взгляд, адвокат собрал бумаги в кейс и, сухо попрощавшись с Рэчел, ушел.

Когда шаги адвоката затихли в коридоре, Эдам, который снова вернулся к камину, сказал негромко:

— Не слишком ли круто ты с ним обошлась?

— Круто? Не знаю… Я просто говорила, что думала.

— А ведь он отстаивал твои интересы!

— И тем не менее… — Рэчел посмотрела на него. — Извини, Эдам.

— За что?

— За все, что он наговорил. И еще… я тебе очень сочувствую. Должно быть, тебе нелегко пришлось.

Эдам сел на диван и повернулся к ней.

— Я хотел бы рассказать тебе об этом.

— Но это вовсе не обязательно. Ведь я не требую от тебя никаких доказательств.

— Я знаю. Но все равно я хочу… — Он слегка улыбнулся. — Я расскажу тебе об этом так, как рассказывал твоему отцу, ладно?

— Хорошо, расскажи.

— Я работал инженером-электронщиком в одной конструкторской фирме в Калифорнии, — начал он. — Мне удалось спроектировать один узел, который был в несколько раз эффективнее стандартного промышленного образца. Мое устройство было,что называется, обречено на успех. Спрос обещал быть огромным, и компания — да и я тоже — рассчитывала на серьезные прибыли. А дальше все было как в плохой драме. Я не знал тогда, что мой шеф задумал воспользоваться моим изобретением. Я отдал ему свои схемы и чертежи, а буквально на следующий день мне вручили билеты на самолет до Сан-Кристо, где находился наш завод. Меня направляли в командировку с поручением вывезти оттуда наш инженерный и административный персонал, пока до него не добрались пришедшие к власти военные.

— А почему ваш завод находился в Южной Америке, а не в Штатах? — поинтересовалась Рэчел.