Но, впервые за всю историю их близости, Мерси не позволила себе быть только материалом, который он формовал, изменял, согревал своими чуткими руками. Она не желала и дальше оставаться пассивной стороной, не способной вернуть полученное наслаждение. Ей не хотелось, чтобы Ник думал, будто он каждый раз обязан устраивать ей эту феерию страсти и наслаждений. Одна мысль о том, что, поддерживая свое реноме умелого любовника, Ник может оставаться внутренне холодным, рассудком поверяя каждое движение, каждую ласку, приводила ее в ужас. Страсть должна быть взаимной, поняла Мерси. Иначе не стоило и стараться.

И она знала, как вызвать эту ответную страсть. Ник был не единственным, кто умел учиться у своих любовниц.

Ее губы, ее пальцы с легкостью нашли наиболее чувствительные участки его разгоряченного тела и прошлись по ним лаская и возбуждая. Мерси призвала на помощь все свое умение и опыт, чтобы заставить Ника потерять над собой контроль, возбудить до такой степени, чтобы он перестал сдерживать себя. И ей это удалось. Огонь, который он в ней зажег, Мэрси использовала для того, чтобы заставить пылать его самого.

Рассудок продолжал твердить ей, что то, что она делает, может быть опасно, и что Ник, потеряв над собой власть, может стать совершенно неуправляемым, но Мерси было все равно.

Хоть раз, хоть один-единственный разочек она поймает его в тенета страсти, в которые прежде он ловил ее.

— Боже мой, Мерси, что ты со мной делаешь!

Его голос звучал хрипло, а железные пальцы с силой впились в ее плечи.

— Я занимаюсь с тобой любовью, — таким же севшим голосом отозвалась Мерси. — Ведь ты же не хочешь, чтобы я перестала?

Ее губы двинулись вниз по его твердому животу, и Ник застонал.

— Боже мой, нет!..

Но Мерси уже многому научилась и знала, что означает этот вырвавшийся у него крик. К тому моменту, когда Ник окончательно потерял контроль на собой и навалился на нее всем своим весом, сама Мерси тоже была возбуждена до предела. Она могла лишь крепко прижимать его к себе и вскрикивать от наслаждения, которого, как она всерьез опасалась, она просто не переживет.

Но это уже не имело значения.

Они оба лежали отвернувшись от света; Мерси прижималась спиной к его твердой груди, а Ник обнимал ее за плечи.

Мерси крепко спала.

Осторожно, чтобы не разбудить Мерси, Ник потерся щекой о ее затылок и с наслаждением вдохнул дурманящий запах ее волос. Ему нравился свежий аромат ее кожи, волос, даже запах ее духов, хотя обычно он довольно скептически относился ко всякого рода парфюмерным ухищрениям.

Теперь он старался впитать в себя ее запах, сделать его своим собственным, чтобы он как можно дольше оставался в его памяти.

Сегодняшней ночью что-то изменилось.Он был так осторожен, и все-таки это случилось. Мерси заставила его забыться, потерять контроль над собой.

Теперь она знала…

Что ж, рано или поздно она должна была узнать.

Отныне расставание было только вопросом времени. Когда оно произойдет — завтра или, может быть, будущем месяце, — Ник сказать не мог, однако оно было неизбежно. И он понимал это с тех самых пор, когда они впервые провели ночь вдвоем.

Он снова потерся щекой о волосы Мерси и прислушался к ее негромкому дыханию.

Этот легкий звук он тоже хотел сохранить в своей памяти.

Она действительно была испугана. И тем не менее Рэчел продолжала идти дальше. Куда? Она не знала.

Она была в каком-то здании, и одинаковые коридоры и переходы бесконечно сменяли друг друга. И еще — запертые двери. Время от времени Рэчел толкала наугад то одну, то другую, однако большинство из них были крепко заперты.

Лишь однаотворилась, Рэчел распахнула ее настежь и… замерла.

Дверь никуда не вела. Прямо за ней была сырая кирпичная стена, на которой висела белая гипсовая маска, изображавшая человеческое лицо.