Машина уже неслась по какой-то магистрали, то и дело бросавшей им навстречу россыпи уличных огней. Река осталась далеко позади, и девушке, похоже, стало легче. Сияние электричества и подобная цветочной пыльце нежная дымка всевозможных указательных знаков и неоновой рекламы, карабкающейся все выше и выше, соперничали с мощными небесными искрами и несколько приглушали их.

Мимо проносились какие-то пивные, бары, прокуренные и мрачноватые. Заведения, конечно, не для таких, как она. Только взглянув на нее, это понял бы всякий мужчина, даже в подобных обстоятельствах. Она и так была в беде, и сделать ее центром полупьяных, праздных взглядов в суете дешевой оживленности значило усугубить ее страдания. К тому же предстоял не выход в свет, а своего рода оказание первой медицинской помощи. Закусочные, которые попадались им на пути, Шон тоже счел неподходящими: там и присесть негде, а за стойками — таксисты, шоферы-дальнобойщики, не очень подходящая публика.

И тут он вспомнил об одном местечке, ночном ресторане, анахронизме века: никаких развлечений там не предлагалось — одна еда. Ресторан был очень старый и старомодный. Полицейские часто гадали, как он еще держится на плаву — разве что благодаря устоявшимся за долгую жизнь привычкам его владельцев, которые те не желали изменять.

Шон остановил машину перед неприметным входом; и они вошли. Зал оказался практически пуст. Как, впрочем, в любое время суток, когда бы Шон туда ни заглянул. За столиком у окна, занятые разговором, который, похоже, продолжался уже давно, сидели двое мужчин. За другим застыла любовная парочка, погруженная в молчание. Единственный официант, с видом человека бесконечно усталого, но покорившегося судьбе, стоял без дела.

Шон подвел девушку сначала к столику в переднем углу зала:

— Может быть, здесь?

Она села, но тут же, со странной гримасой недовольства, поднялась с места.

— Слишком близко от окна. Стоит только повернуть голову, они как шпионы — за плечом у меня, за спиной.!.

Шон увидел в конце зала нечто вроде отдельного кабинета и пригласил ее туда:

— А как здесь?

Она опустилась на стул и уже не встала. Расценив ее жест как согласие, сел и он.

— Официант, задерните, пожалуйста, шторы на том боковом окне.

— Простите, сэр, но вы же так не увидите всей…

— Я сказал, задерните.

— Только бы они не достали нас… — тихо произнесла она, когда официант ушел. — Укройте меня. Натяните тысячу штор. Ах, какие острые у них лучи! Все равно найдут. Нет, наверное, такого места в мире, куда бы они не проникли.

— Ф-фу! — тихонько фыркнул Шон себе под нос. — Это надо же! — И попытался улыбнуться. — Как вы себя чувствуете? Дайте-ка вашу руку.

Рука по-прежнему была ледяной.

— Может, немного виски?

— Какой от него прок? Я бы уже утонула в нем, если бы…

Вернулся официант.

— Кофе для дамы. Черный кофе. Крепкий и горячий.

Пока они ждали, он закурил — не потому, что хотелось курить, хотелось себя чем-то занять.

— Как вас зовут? — осторожно спросил он. — Разумеется, это вовсе не обязательно, если вы не…

— Джин Рид, — прервала она его.

— Спасибо, мисс Рид.

— Можете называть меня Джин, так проще.

На что, интересно, она смотрит? На столе перед ними, где остановился ее взгляд, ничего не было.

Приходилось говорить за двоих:

— А вам не интересно знать, кто я?

Она продолжала неотрывно сверлить взглядом какую-то точку.