Или взять инцидент со Славиком. Когда наши руки соприкоснулись на реферативном журнале, я сразу почувствовала взаимопроникновение биополей и смешение аур, но по серости своей не поняла, что произошло именно это. Я только подумала, что Федоров – очень сексапильный мужчина. Стоп! Я даже приостановилась в коридоре. А вдруг и Славик в отношении меня почувствовал то же самое? Не зря ведь он жег мне взглядом затылок! И что же теперь делать? Продолжать атаку на Беспрозванных с расстояния не более пятидесяти сантиметров или закрепить успех со Славиком? Честно говоря, несмотря на стильный терракотовый низ Валерия Георгиевича, испанизированный и волоокий верх Станислава Яковлевича привлекал меня гораздо больше. Хотя… у Беспрозванных есть еще в запасе смородиновые глаза…

Ладно! Сделаем так: если сегодня я еще раз ненароком встречу в коридоре Федорова, то постараюсь закрепить успех. Если же в течение рабочего дня он больше ни разу не попадет в поле моего зрения, значит, судьба пока благоволит к Беспрозванных.

Возле самых дверей нашего паршивого технического бюро мне встретился Валерий Георгиевич собственной персоной и сразу попал в притягательное поле моих пятидесяти сантиметров. Он стрельнул смородиновыми глазами и, тряхнув перед моим носом листом бумаги, сказал:

– Я… это… к сетевикам… Юлия подписала…

Не говоря ни слова, я пошла с ним рядом ноздря в ноздрю и по совету «Будней тяжелого машиностроения» через каждые три минуты ненароком касалась его замызганного свитера то локтем, то, особо изощрившись, плечом. Сетевики обещали обдумать наше письмо в течение недели. Я даже вставила какую то неглупую фразу в наш разговор, за что в награду получила еще один выстрел смородиновым дуплетом.

На достигнутом я не остановилась. Когда мы с Валерием Георгиевичем детсадовской парой вернулись в наше паршивое техническое бюро, я, в соответствии с пунктом № 3 выкладок аналитиков от машиностроения, поблагодарила Беспрозванных за то, что он бескорыстно уделил мне драгоценные минуты своего времени.

– Да я вроде и не бескорыстно… Моя же спецификация гикнулась…

– Сегодня, Валерий Георгиевич, ваша гикнулась, завтра – может моя то же самое сделать. А вы самоотверженно приняли огонь на себя. И я предлагаю за это выпить по чашечке кофе. У меня, – шепнула я, придвинувшись к самому его уху, сократив таким образом сакральные пятьдесят сантиметров до пяти, – есть очень неплохой растворимый кофе. Немецкий! «Davidoff»! Стопроцентная арабика!

Как и обещали «Будни тяжелого машиностроения», Беспрозванных не смог отказаться. Честно говоря, Валерий Георгиевич не смог бы отказаться от кофе и без моего интимного шепота и касания рукавами. Он кофе любил и по собственной инициативе целыми днями глушил «Nescafe». А тут «Davidoff»! Не хухры мухры! Разве от такого откажешься?

За стопроцентной арабикой я ненавязчиво попросила совета образца № 1 по части дамского парфюма. Я прямо так и сказала:

– Валерий Георгиевич, какие женские духи, по вашему мнению, не раздражают мужское обоняние?

Беспрозванных поперхнулся кофе и уставился на меня с таким ужасом, будто я спросила его, какие женские гигиенические прокладки он предпочитает: с крылышками или без. И тут я сообразила, что аналитики тяжелого машиностроения не все свои выкладки проверили на практике. Теория у нас, к сожалению, еще часто с ней расходится. Я уже не чаяла выйти из самой же созданного неловкого положения с достоинством, когда в наше «еврокафе» за стеллажами явилась Юлия Владимировна.

– Наталья Львовна! – процедила она сквозь блестящие серебристые губы. – Мне кажется, что я уже второй день вижу на мониторе вашего компьютера одну и ту же картинку.