Она не просит, даже не требует, а дает целеуказание. Раз ты глазеешь и ничем не занят – сделай что-нибудь полезное.

– Еще за одного! – просыпается девушка со смертными жетонами.

«А чего, интересно, мне? Дали бы Макару. Или ему только ночью в парке и вместе с сумочкой?» – мысленно вредничает Сашка.

Аккуратист в костюмчике тоже доверил Сашке заплатить за проезд и немедленно потребовал сдачу. Его купюра была разглажена так, будто он целую ночь продержал ее в словаре. Девушка с пончиками заморачиваться не стала и, даже не пытаясь пересчитать, высыпала на руку Сашке горсть мелочи.

Пока Сашка разбирался с деньгами, его дружелюбно толкнули в плечо. Парень, сидевший по диагонали, ухмыльнулся ему как старому знакомому. Это оказался тот самый царапнутый.

– Привет! – сказал Сашка.

– Взаимное встречное почтение! Я же сказал, что произвожу поиски! А ты кивнул и сразу учесал! – укоризненно ответил парень и добавил: – Даня!

Наклоняясь к Сашке, Даня толкнул его острым коленом и одновременно чиркнул лбом по скуле. Не человек, а ходячая травма для окружающих.

– Заметил? – шепнул он.

– Что все одного возраста? – догадался Сашка.

– Ну это еще терпимо! – отмахнулся Даня. – Прикинь: на светофорах не останавливаемся. Раз. По дороге никто не садится и не сходит. Два. Несколько раз люди поднимали руку, но мы даже не притормозили, хотя мест свободных полно.

– Странно, – согласился Сашка. – Обычно всех берут.

– Эй, вы, двое! Кончайте шептаться! Нельзя ли пошевелиться? – руководящая девушка нетерпеливо дернула Сашку за рукав.

Голос у нее звучал бесстрашно. Чувствовалось, она не только рубит правду-матку, но и размахивает ею как оглоблей. Сашка обнаружил у себя в руке веер из купюр и, вспомнив, что давно пора от него избавиться, просунул вперед.

– Передай там! – окликнул он и потряс за плечо человека, сидевшего прямо перед ним.

К нему обернулись. Сашка от неожиданности отдернул руку. Он считал, там парень, а «эй!» оказался девушкой. Красота ее была так очевидна, что ее признала бы даже злопыхательская, острая на язык тетка. Правда, та обязательно добавила бы, что ноги от ушей – признак дистрофии, а в таких хорошеньких головках не бывает мозгов. Но от зависти никуда не денешься: не можешь сам залезть на забор, так хоть доплюнь до того, кто там сидит.

Заметив Сашину реакцию, девушка дрогнула углом рта и этим испортила семьдесят процентов впечатления. Самодовольными бывают не только индюки. Просто индюшкам охотнее прощается.

– Можно неприличный вопрос? Это камуфляж чей? Английский? Бундесверовский? – спросила она.

Сашка ответил, что камуфляж пока что наш, российский. За следующие сорок секунд ему задали еще три неприличных вопроса: «Зачем на шее платок?» («ПрикольнО».) «Почему от тебя пахнет гарью?» («Костром».) «Что ты хочешь выразить своими военными брюками?» («Просто удобно».)

Оказалось, красавицу увидел не только Сашка. Паренек с кружком на глазу тоже не просмотрел.

– Спорю на номер твоего телефона, тебя зовут… э-э… Наташа! – влез он, не пытаясь напрячь фантазию. Его спокойная соседка подняла брови и с вызовом стряхнула ему на колени крошки со своей юбки.

«Все равно молодец! – мысленно одобрил Сашка. – Не боится, что отошьют. Летает по жизни как дятел. Постучался, не открыли – дальше полетел».

Сам Сашка так не умел. Для него мир был слишком подробный, и люди подробные. Сашка смутно улавливал, что для каждого человека существуют свои особенные слова, которые подходят к нему как ключ и отмыкают душу.