– Спасибо, что уделили мне время, – поблагодарила я.

– Надеюсь, что хоть чем-то помог вам. Мне претит даже сама мысль, что убийца останется безнаказанным.

– В любом случае, это только начало. Возможно, что я еще к вам заеду. – Я замялась, бросив взгляд на собаку, которая так и лежала между нами. Почувствовав мой взгляд, она вскочила, голова ее оказалась на уровне стула, на котором я сидела. Глаза Бьюти неотрывно следили за моим бедром, возможно, ей захотелось перекусить в такой поздний час.

– Бьюти, – бросил Гектор, почти не меняя тона.

Собака опустилась на пол, но я готова была поспорить, что она не отказалась от мысли отхватить у меня кусочек ягодицы.

– В следующий раз я принесу ей кость, – пообещала я и подумала, что, конечно, не свою.

Я отправилась домой через деловой район города, минуя вереницу светофоров. Витрины магазинов ярко сияли, от света фонарей улицы были почти белыми, машины проезжали лишь изредка, перекрестки казались широкими и пустынными. Я проехала мимо одинокого велосипедиста, одетого во все черное. Часы показывали половину второго. В это время большинство баров в городе были еще открыты, и примерно через полчаса из них начнут выползать пьяные, направляясь к своим автомобилям. Многие здания были совершенно темны и угрюмы, возле их подъездов спали бездомные, напоминавшие опрокинутые статуи. Для них ночь представляла собой просторный отель, в котором всегда имеется свободный номер. И единственной ценой, которую они платили за него, являлась иногда их жизнь.

В час сорок пять я наконец скинула джинсы, почистила зубы, погасила свет и юркнула в постель, не потрудившись снять футболку, трусики и носки. Ночи в феврале слишком холодные, чтобы спать голой. Уже погружаясь в дрему, я поймала себя на том, что прокручиваю в воображении отдельные сцены из фильма, в котором снялась Лорна. Ах, на жизнь одинокой женщины вечно влияют сексуальные расстройства. Я лежала и пыталась вспомнить, когда последний раз занималась любовью, но так и не вспомнила, что уже само по себе являлось тревожным симптомом. Я заснула, лениво размышляя о существовании причинно-следственной связи между потерей памяти и половым воздержанием. Во всяком случае, это было последнее, что я вспомнила, проснувшись через четыре часа.

Когда в шесть утра прозвонил будильник, я резко выскочила из постели, пока не возникло желание полежать и понежиться. Натянула спортивный костюм, обула кроссовки, в которых бегаю, пошла в ванную и почистила зубы, стараясь не смотреть на себя в зеркало. И все же не удержалась и взглянула, увидев при этом опухшее ото сна лицо и торчащие спутанные волосы. Шесть месяцев назад я подрезала их с помощью своих любимых маникюрных ножниц, но с тех пор не уделяла своей прическе особого внимания, и теперь волосы торчали как-то местами. В ближайшее время надо было с ними что-то сделать.

Поскольку я поспала всего четыре часа, то несколько скомкала свою утреннюю пробежку. Обычно я разглядываю на пляже морских птиц и вдыхаю запахи моря. Такие разминки стали для меня своего рода медитацией, ускоряющей ритм жизни. Но на этот раз прогулке не удалось поднять мой жизненный тонус и наполнить мозг легкой эйфорией. Вместо этого из меня вышло пота калорий на триста, заныли бедра, появилось жжение в легких. Пробежав дополнительные полмили в надежде все-таки поднять настроение, я быстрым шагом, чтобы не остыть по дороге, вернулась домой. Приняла душ, надела джинсы, но не те, в которых была вчера, и черную водолазку, поверх которой натянула свободный серый хлопчатобумажный свитер.

Устроившись на деревянном стуле возле кухонного стола, я съела чашку овсяных хлопьев и торопливо просмотрела местные газеты. Ничего интересного в газетах не было. Пока сильные осадки угрожали только Среднему Западу, а вот в Санта-Терезе средняя норма осадков снижалась, и даже ходили слухи о надвигающейся засухе.