— Вы не подумайте, что я жалуюсь, — продолжала Вера-Криста. — Я благодарна вам за то, что вы породили меня, за то, что для моей жизни вы отдали частичку себя. Ведь я — часть вашей души, не востребованная женщиной. Просто у других волшебников она погибает безвозвратно, а вы — пусть сами того не желая и стремясь лишь к спокойствию — сумели дать ей жизнь. Так что не удивляйтесь, что я знаю и умею все то, что знаете и умеете вы.

Свет помотал готовой:

— Вы красиво рассказываете, девица. Но я вам не верю. Ведь сцену группового изнасилования Кристы я даже еще до конца не написал. Этот сюжетный ход пока лишь в моих мыслях. И взят, кстати, из вашей памяти, когда я пытался излечить вас от амнезии.

Она посмотрела на него тем самым, поразившим его взглядом, пронизывающим и всепрощающим. Который он собирался подарить своей Кристе…

— Для вас это только сюжетный ход в романе, а для меня жизнь. И мне бы не хотелось, чтобы та Криста, которая появится на бумаге, пережила все то, что пережила я, Криста, рожденная вашими мыслями. К сожалению, для этого вас нужно убить, а это невозможно. По крайней мере, для меня невозможно. — Она грустно улыбнулась. — Для моей совести немало уже то, что из-за меня отравился ваш бывший друг.

— Ну уж о нем-то не беспокойтесь, — с сарказмом сказал Свет. — Я всегда знал, что он кончит каким-нибудь подобным образом. Слишком уж большое место в его жизни занимали женщины.

Она грустно улыбнулась:

— Удивляться нечему: ведь он тянул на себе тот груз, от которого судьба освободила Света Смороду.

— Если послушать вас, так получается, что я Бондарю еще и обязан. — Свет поморщился. — Нет уж, хватит с меня его зависти.

Она снова грустно улыбнулась:

— Все мы кому-то чем-то обязаны. Ведь если жизнь одному прибавляет, от другого она должна отнять. Так что не гордитесь своим Талантом — он достался вам лишь потому, что кого-то боги оставили бесталанным. Но на его месте вполне могли оказаться и вы.

Свет недовольно крякнул, но был вынужден признаться себе, что во многом она права. Если не во всем… И решил закинуть пробный камень.

— А если предположить, что все рассказанное вами является правдой, то что, по-вашему, я должен сейчас сделать?

Она встала со стула, подошла к Свету и заглянула к нему в глаза, в самую их глубину — словно хотела понять, действительно ли его интересует последний вопрос.

— Вы собирались проверить на практике действие открытого вами заклинания. Вот и проверяйте.

Свет оторопел:

— Но ведь я собирался воспользоваться для этого вашей помощью…

— Что ж… — Она смотрела на него со всей серьезностью, и Свет был благодарен ей за эту серьезность. — Я не намерена отказывать вам в помощи.

Одним стремительным движением она скинула платье и предстала перед ним в своем первозданном виде — при локонах и кудряшках.

— Мне слишком часто приходилось проделывать это в ТОЙ жизни, чтобы я не могла попробовать еще раз. — Она была все так же серьезна. — Но вам придется поласкать меня.

— О Велес! Я же ничего этого не умею!

— Не боги горшки обжигают. — Она легла на кушетку. — Раздевайтесь.

Свет разделся.

— Ложитесь рядом со мной.

Свет лег.

— Обнимите меня, поцелуйте.

Свет, не сдержавшись, поморщился:

— А как я пойму, что заклинание работает хорошо?

— Поймете, когда придет время. Это не так трудно, как вам кажется. — Она улыбнулась. — Кстати, если вам противно меня целовать, можете просто погладить руками, везде, где хочется.