Вокруг звенели телефоны, в воздухе висел непрерывный гул разговоров, это напоминало звуковое сопровождение спектакля. На заднем плане тоже были люди, мужчины и женщины в униформе деловито сновали мимо. Временами они бросали на нас взгляды, но казалось, их ничто не удивляет. С чего бы им удивляться? Они здесь насмотрелись всякого, а я всего лишь обычная женщина с румянцем на щеках и спустившейся петлей на колготках. Кто бы мог сказать? У меня болели ноги в этих нелепых башмаках. Я не хотела умирать.

Инспектор Бирн взял ручку. Я постаралась ему улыбнуться, призвав на помощь последнюю надежду. Он терпеливо посмотрел на меня через стол, брови сдвинуты, и мне захотелось заплакать и попросить, чтобы он спас меня. Ну пожалуйста. Я так давно по-настоящему не плакала. И если сейчас начну, то зачем вообще останавливаться?

— Так на чем мы остановились, помните? — спросил он.

О да, я помнила. Я помнила все.

Я услышала неприветливое бурчание и поняла, что оно исходит от меня. На улице было холодно, темно. Я поглубже заползла под пуховое одеяло, зажмурилась от тусклого зимнего света.

— Вставай, Элис.

Джейк пах пеной для бритья. Галстук свободно свисал с ворота. Еще один день. Скорее мелкие бытовые привычки, чем крупные решения и поступки делают вас настоящей парой. Вы сами сползаете в обыденность, привыкаете к дополнительным семейным обязанностям, не принимая в этой связи никаких решений. Мы с Джейком были экспертами по вселенским пустякам друг в друге. Я знала, что он предпочитает наливать в кофе больше молока, чем в чай, ему было известно, что я люблю всего каплю в чай, а кофе вообще без молока. Он нашел у меня уплотнение в районе левой лопатки, образовавшееся после долгого сидения в офисе. Я не клала в салаты фрукты — он этого не любил, а он не приправлял их сыром — я этого не любила. Чего еще можно желать от романа? Мы были просто сбиты в пару.

Я никогда прежде не жила с мужчиной — я имею в виду мужчину, с которым у меня любовные отношения, — и считала, что набираюсь опыта по вступлению в обязанности по дому. Джейк был инженером и в совершенстве справлялся со всеми проводами и трубами, что проходят в стенах и под полом. Однажды я сказала ему: единственное, что его возмущает в нашей квартире, — это то, что не он сам построил ее на какой-нибудь лужайке. И он на это не обиделся.

Моей специальностью была биохимия, это означало, что я меняю постельное белье и выношу мусорное ведро. Он чинил пылесос, а я чистила. Я мыла ванну, за исключением тех случаев, когда он в ней брился. Здесь я провела черту.

Странная вещь: Джейк свою одежду гладил сам. И мою. Говорил, что люди больше не знают, как гладить рубашки. Я думала, что это страшно глупо, и должна бы обижаться, если бы не было так трудно чувствовать себя обиженной, когда лежишь перед телевизором, а кто-то другой гладит белье. Он покупал газету, а я читала через его плечо, и он при этом раздражался. Мы оба ходили по магазинам, хотя я всегда составляла списки и отмечала покупки галочками, он же покупал бессистемно и был экстравагантнее меня. Он размораживал холодильник. Я поливала цветы. Еще он каждое утро приносил мне в постель чашку чая.

— Ты опаздываешь, — сказал он.