- Для маньяка я - невидимка.

- Нет! Завтра обо всем напишут газеты. Ты - доверенное лицо Джонни, его друг. Это ни для кого не секрет. Тебя видно невооруженным глазом.

- Пусть так. Зачем я этому подонку? Он хочет, чтобы Джонни начал платить, или жаждет его крови. А я не представляю для него никакого интереса.

- Он заинтересуется тобой, если ты и дальше будешь его искать.

Квист взглянул на красное зарево, разгоравшееся на востоке.

- Джонни - мой друг, - ответил он.

- Ты только притворяешься циником, - вздохнула Лидия, - а на самом деле ты - сентиментальный чудак.

- Ты бы вышла из игры, окажись я на месте Джонни?

***

Джонни позвонил, когда совсем рассвело.

- Ты, наверное, хочешь спросить меня о Чифе, - раздался в трубке его бесконечно усталый голос. - Кривич уже задал мне этот вопрос, спасибо Дэну, Ответа, дружище, у меня нет. Я слышал об этом типе и девице, что сгорела заживо.

- Он был на твоей вечеринке?

- Возможно. О боже, дружище, тогда чуть ли не все отращивали бороду и волосы. На той вечеринке я смог бы насчитать дюжину бородачей. Ты же знаешь, что такое Голливуд, Джулиан. В свое время меня тысячи людей называли Джонни, словно старого друга, хотя я видел их первый раз в жизни. Из ресторана "Чейзен" ко мне поехала целая толпа. Среди них мог быть и Чиф. Кого-то я знал по фамилии, других - в лицо. Возможно, он пришел с Беверли, а я подумал, что он приехал вместе со всеми. Как знать, может быть, я бы и вспомнил его, если б увидел. Но сейчас ответить тебе не могу.

- Попытайся заснуть, - посоветовал Квист.

- О господи, как мне хочется забыться, - голос Джонни дрогнул. Знаешь, Джулиан, я не могу в это поверить.

- Поверить во что?

- В смерть Эдди. Двадцать пять лет он был рядом со мной. У меня такое чувство, будто мне отрезали руку. Ты меня понимаешь?

- Думаю, что да. Постарайся заснуть, Джонни.

- Возможно, завтра я приеду к тебе.

- Мы еще поговорим об этом. Позвони, как встанешь.

- Обязательно. Спокойной ночи, дружище. На следующее утро, в среду, лейтенант Кривич вошел в кабинет Квиста в одиннадцать часов. Он выглядел куда свежее Квиста, хотя едва ли больше спал.

- Ознакомьтесь, - он положил на стол большой конверт из плотной бумаги. - Донесение голливудской полиции, переданное по телеграфу.

На поверку Чиф оказался прозаическим Дэвидом Харрисом.

- У него были трения с полицией, - пояснил Кривич. - Он жил с полдюжиной девиц и двумя парнями в какой-то коммуне. Их арестовали за нарушение границ поместья одного из голливудских продюсеров. Девица потом сгорела именно у него на вечеринке. Они подозревались в употреблении наркотиков, но это не подтвердилось. Две его "жены" отсидели небольшой срок за проституцию. Та, что сгорела живьем, убежала из богатой семьи, откуда-то со Среднего Запада. Ее, родители решили выдвинуть обвинение против Дэвида Харриса - развращение несовершеннолетних. Окружной прокурор подписал ордер на арест, но Харрис успел удрать. С тех пор о нем ни слуху ни духу. Полиция и ФБР все еще разыскивают его.

- Я вижу, он воевал, - нахмурившись, Квист просматривал донесение.

- Два года во Вьетнаме. Группа коммандос, награжден за храбрость в бою.

- Значит, его не испугает вид крови, - заметил Квист.

- И он не упадет в обморок, размозжив кому-то голову канделябром, добавил Кривич.

Квист бросил быстрый взгляд на лейтенанта.

- Вы приняли версию Дэна?

- Никакой другой у меня просто нет, - ответил Кривич. - Мы постараемся его найти. Харрис - единственный подозреваемый, - он достал из пачки сигарету, закурил. - Как по-вашему, что он предпримет?

- Он может преследовать две цели. Во-первых, убить всех, кто знал правду о смерти Беверли. Тогда Джонни - последний оставшийся в живых и, следовательно, его очередная жертва.