— Да. Он… они… они знают, что ты не можешь вернуться. Если мы сможем уехать куда-нибудь в тихое…

— Фел, посмотри на меня, — сказал Доулиш. Голос его дрожал. Серо-зеленые глаза Фелисити блестели от слез, но не только от слез, от чего-то еще более глубокого. — Все это было обманом. Скоро сюда придет Тривет, он подтвердит. Все это ложь, такая же, как и та фотография, где я с Хелен.

Он почувствовал, как она напряглась в его объятиях.

— Тим! — позвал Доулиш. — Тед!

Дверь открылась — видимо, они стояли недалеко от нее.

— Я хочу поблагодарить вас, — сказал Доулиш хриплым голосом, — и еще сказать вам, что вы болваны. Скоро здесь будет Тривет. Он скажет тебе, Тим, что я позвонил ему и велел прислать доктора со всем необходимым для промывания желудка. Он расскажет многое другое. Все кончено. Колдер — главный негодяй.

Тим спросил неуверенно:

— Что? А… а Кейт?

— Возможно, Тривет расскажет вам и о ней тоже. Я не могу. Только то, что она — высший класс.

Они навестили Кейт в госпитале на следующее утро. Голова ее была перевязана, но ничто не могло затмить блеск ее глаз. Они вспыхнули, когда Доулиш и Фелисити вошли в ее маленькую палату. Они почти не разговаривали, но Доулишу хотелось задать ей один вопрос: о Тиме и мышьяке.

Кейт улыбнулась:

— Я видела, как ты бежал по улице, и догадалась, что ты собирался сделать. Но мне нужно было показать, что я ничего не знаю. Никакого яда в виски не было, Пат. Только пудра.