Лера не знала, как реагировать на заявление свекрови. Мгновенно ее семейная жизнь превратилась в счастливое прошлое, о котором остались лишь воспоминания. И снова она ощутила, что не существует в настоящем времени. Ее словно вычеркнули из жизни, как это делали когда-то в детдоме, лишая маленьких каждодневных радостей в виде общения и внимания, не говоря уж о ласке и любви. Теперь у нее пытаются отнять единственного на свете любимого человека. И Лера решила, что Павла она не отдаст никому!

Всю неделю Лера вынуждена была ходить в полицию, пока длилось следствие по делу о трагическом событии в городском парке. Ведь она главная и единственная свидетельница происшедшего. Встречи с адвокатом сторожа выматывали донельзя, и домой Лера возвращалась усталая и разбитая. Адвокат настаивал на том, что убитый сам себя застрелил, а сторож ни при чем, он только выполнял свой долг. Руководство парка, поддерживаемое администрацией города, сделало все возможное, чтобы скрыть регулярное пьянство своего работника на рабочем месте. А показания Леры в расчет не брались, так как освидетельствование сторожа на алкоголь не проводилось.

Более того, сторож сам заявился на квартиру к Лере и пригрозил, что если она начнет распускать о нем сплетни, то ей не поздоровится. С этого момента Лера старалась после работы зря из дома не выходить, разве что в больницу к Павлу. Она оформила отпуск, чтобы получить отпускные, но продолжала ходить на работу, так как денег ни на что не хватало.

До суда сторож не дожил. Через неделю после происшествия, которое было расценено полицией как несчастный случай, его тело обнаружили в озерке среди плавающих лебедей. Второй несчастный случай за неделю — не слишком ли? И снова дознания, подозрения в причастности Леры к случившемуся.

Как резко все изменилось в ее жизни. И не в лучшую сторону. Любимого дитяти-мужа, о котором она постоянно заботилась и которого до этого момента — втайне от себя! — считала чуть ли не хомутом на шее, рядом больше не было, и это, как ни странно, делало ее жизнь бесцельной. Лера чувствовала опустошение, ее словно выбросили из жизни. Неужели без Павла она и не существовала на белом свете?

На работе происходило нечто странное. Все, с кем Лера обычно общалась, старались делать вид, что ее рядом нет, уклоняясь от разговоров и вопросов. В городе знакомые при встрече переходили на другую сторону улицы или сворачивали с ее пути, скрываясь в переулке или заходя в подъезд первого попавшегося дома. Уж на что соседи, пытающиеся под маской вежливости и доброжелательности выведать у нее побольше о личной жизни, и те, переборов любопытство, мгновенно скрывались за своими дверьми или отворачивались, не желая здороваться и не отвечая на приветствие. Дальше это не могло так продолжаться, и Лера позвонила Вере Павловне.

— А что ты хотела? Что могла, ты натворила — сделала свое черное дело. И как ты дальше с этим будешь жить, я даже не представляю. Выйдет это тебе боком, вот попомнишь мои слова! Зло никогда безнаказанным не остается.

— Да что — это?! Я не понимаю, о чем вы говорите!

— Хватит придуриваться, все ты хорошо понимаешь. Шила в мешке не утаишь. Уже все заметили, какой у тебя дурной глаз: где ни появишься, там беда случается. Жаль, что я раньше не разглядела, что ты одни несчастья приносишь, а то бы давно тебя с Пашей развела. Я, конечно, понимала, что вы не пара, но все надеялась, что ты образумишься, хоть внука мне родишь. А ты как была дикаркой, так ею и осталась.

— Но вы же сами убеждали меня, что Паша еще не готов к ребенку, что он сам все еще ребенок.

— Я и сейчас это говорю, и буду говорить. Потому что Паша, сколько бы ему лет ни было, так и останется моим ребенком. Но для тебя-то он муж, а не ребенок! И если бы ты это осознавала, родила бы ему дитя.