– Встать! – внезапно заорал я.

Как и было договорено, при этом слове Лера немедленно пальнула в воздух. Игрушечными патронами убить было нельзя, зато звук они давали отменный.

В ту же секунду Дядя Саша красиво съездил белобрысому Апарину по физиономии. Тот взмахнул руками, пролетел через всю комнату и приземлился на обеденном столе, попутно смахнув на пол раково-пивное изобилие вместе со скатертью.

Карташовцы бестолково повскакивали с мест, еще не представляя, что им делать, – то ли спасать остатки провизии, то ли давать пришельцам вооруженный отпор. Сам лояльный Карташов, не в силах расстаться со своим раком, потерял необходимую инициативу. Пользуясь неразберихой, мы преодолели расстояние между дверью и бывшим столом яств, и Лера не отказала себе в удовольствии стрельнуть еще пару раз. Я тут же взял на прицел Карташова, а Дядя Саша стал с угрожающим видом поводить стволом, словно выбирая, кого раньше шлепнуть.

– Все к стене! – проорал я, надсаживаясь. Крики вместе с выстрелами в потолок на этих ребят действовали лучше всего. Сказалось еще и то, что их здесь учили подчиняться приказам.

Услышав мою команду, почти все карташовцы послушно стали отступать к стене, на которой были развешаны красно-черные штандарты и портреты фюреров. Выглядело это так, словно вся эта братия решила вдруг сфотографироваться на фоне знамени. Сходство усиливала еще и толкотня, которая непредусмотренно возникла у стены. В конце концов карташовцы сами собой рассчитались на первый-второй и стали в две шеренги.

– Руки за головы! – снова проорал я, заметив, что один из бывших пожирателей раков отступил не к стене, а куда-то вбок, к бумажным стопам, состоящим, по-моему, из карташовских газет. Видимо, это был самый молодой и самый воинственный чернорубашечник, которого наши убедительные аргументы не убедили.

Пришлось крикнуть, отдельно обращаясь к нему:

– Эй ты! Ты, тебе говорю! Встань к остальным, а то хуже будет!

Молодой и воинственный карташовец еще колебался. Он, похоже, воображал, что у нас здесь кино.

– Ну!! – пророкотал голос бывшего президента. Словно маленький смерчик пронесся по комнате. Стопа газет колыхнулась и повалилась на голову карташовца-камикадзе. Очевидно, газеты хорошо слежались, и поэтому звук получился чистый и громкий. Чернорубашечника-одиночку тут же сбило с ног, и через мгновение он только слабо шевелил конечностями, не в силах выползти из-под бумажной кучи. Весь центр комнаты покрылся слоем газет разной степени толщины: в эпицентре разгрома газетные горы были довольно высоки, а ближе к перевернутому столу долетели только отдельные номера. В обстановке такого разгрома заголовок газеты «Честь и Порядок» выглядел довольно нелепо.

Сам Карташов с ужасом поглядывал то на пистолет, то на учиненный в его штаб-квартире разгром. Самому ему неоднократно доводилось громить чужие штаб-квартиры и редакции, но такой беспорядок в обители «Чести и Порядка» был для него что нож острый.

– Та-ак, – произнес я голосом киношного людоеда. – Незаконное вооруженное формирование. Понятые, обратите внимание…

Услышав знакомое слово, Карташов чуть приободрился. Он вообразил, что это какой-то спятивший милиционер решил проявить инициативу.

– У нас все законно, – начал было он. – Мы охранная фирма на патриотических соборных началах. Издаем свою газету, все зарегистрировано…

– Ма-ал-чать! – прервал я его. – Или ты не слышал, что произошло покушение на нашего любимого президента, и все твои бумажки гроша ломаного не стоят?!

– Как – покушение? – испуганно спросил Карташов. Очевидно, увлекшись пивом и раками, они даже не удосужились включить радиоприемник.