Абакумов нажал на кнопку под столом. Через несколько секунд в кабинет вошел адъютант.

— Вот что, Вадим, вызови ко мне Маркова, и пускай захватит досье на руководителей немецких разведок.

— Слушаюсь, — мгновенно отозвался адъютант.

Виктор Семенович посмотрел вслед удаляющемуся капитану, на этот раз его нестроевой шаг его не раздражал.

Минут через пятнадцать в кабинет с несколькими папками в руках вошел начальник следственной части.

— Вызывали, Виктор Семенович?

— Вызывал. Садитесь, Степан Дмитриевич. — Когда Марков удобно устроился на одном из стульев (по правую руку), Абакумов протянул ему листок шифровки: — Читай!

Марков, расправив листок, быстро прочитал шифровку и положил ее на стол, так же аккуратно сложив листок.

— Значит, Лиса, — задумчиво протянул Марков. — Она просто так не потревожит.

Под оперативным псевдонимом Лиса скрывалась женщина тридцати пяти лет (самый востребованный возраст в разведке. С такими данными, как у нее, она способна увлечь как восемнадцатилетнего юнца, так и опытного мужчину, имевшего в своей жизни не одну любовную победу). Звали Лису — Мария. Она была дочерью царского генерала-эмигранта. Пользуясь своими женскими чарами и природным обаянием, она умело выходила на человека, который предельно близко находился к важному источнику информации. Главное качество Марии как агента заключалось в том, что в центр она отправляла только перепроверенную информацию, причем старалась получить ее из разных источников. Ценность Лисы состояла еще в том, что она не совершала каких-то непродуманных поступков, столь свойственных женщине и часто продиктованных эмоциональным сиюминутным всплеском, — мыслила она трезво, по-мужски, и в каждом ее сообщении чувствовалась железная логика. Поначалу Абакумов подвергал ее информацию тщательной перепроверке, но потом стал доверять чуть ли не полностью.

— Вот именно. Какое ваше мнение?

— Ситуация очень серьезная. Риббентроп не тот человек, к которому стоит относиться пренебрежительно.

— Что вы можете сказать о нем?

Марков взял папку в коричневом переплете, лежавшую наверху стопки, и, немного полистав ее, сказал:

— У нас есть на него досье, довольно полное.

Виктор Семенович слегка кивнул. Удивляться не стоило. На каждого высшего руководителя вермахта в НКВД имелось подробное досье, которое постоянно дополнялось сведениями, добытыми агентурным и оперативным путем. Практика известная и своими корнями уходит в Римскую империю. Было бы наивно думать, что немцы не заводят аналогичные досье на высших руководителей Советского Союза.

— Иоахим Риббентроп — сын майора-артиллериста. Окончив гимназию, уехал в восемнадцатилетнем возрасте вместе со своим братом в Канаду в поисках лучшей доли. Жил в Монреале. Организовал винно-импортную фирму в Оттаве. После начала Первой мировой войны в нем взыграл патриотический порыв, он вернулся в Германию и записался добровольцем в армию, стал флаг-юнкером. Участвовал в Первой мировой войне. Причем вел себя мужественно, это надо отметить, кавалер ордена Железного креста первой и второй степени. В девятнадцатом году был демобилизован. Обладает крупным состоянием. Еще более обогатился после женитьбы на дочке фабриканта шампанских вин Хенкеля. В тридцать пять лет был усыновлен своей бездетной теткой, потомственной аристократкой, после чего получил право добавлять к своей фамилии приставку «фон» и был принят в аристократические круги.

— Значит, Риббентроп — человек довольно тщеславный?

— Даже очень! — подтвердил Марков. — Над этой чертой в его окружении очень многие подтрунивают. Он является специалистом по неофициальным политическим миссиям.