— А это чего… — начал было я.

Но тут уже рыцарь крепко приложил меня об стену:

— Заткнись, ганкер! Никаких вопросов про нее! Понял?

Я сдвинул брови — когда начинали пинать со всех сторон без причины, это только злило меня, и бывали моменты, когда ярость…

— Пожалуйста! Ок? — вдруг брякнул Кракен, внимательно глядя мне в глаза.

Весь мой гнев как-то сразу рассыпался, даже не оформившись во внятное чувство, и я только растерянно кивнул. Пипец, вот чего я не был готов услышать от этого типа, так это человеческих слов. Кажется, он даже как-то неуклюже произнес это «пожалуйста», видимо, с непривычки. Честно, если бы он ляпнул это мне на арене, от удивления я бы сразу слился.

Кракен отпустил меня, подхватил так и лежащее на земле копье Сциллы и бодрым шагом пошел на свет. Я быстро поспешил за ним, стараясь не углубляться в бешено скачущие мысли. Все тайны Неизведанных Земель и темных эльфаров показались мне детскими загадками на фоне развернувшейся передо мной картины.

Вдруг мелькнула мысль, что этот Кракен не такой уж придурок, но я сразу одернул себя. Это если дальше так пойдет, мне что, в друзья его записывать? Ну, уж нет, еще чего не хватало. Тогда и правда затупком буду…

— Так что за свиток? — голос Кракена, шедшего впереди, выдернул меня из раздумий.

Я не видел особого смысла таиться, потому как пока в обозримом будущем я повязан с Гидрой. Поэтому ответил:

— В какие-то Падшие Чертоги Гномов. Слыхал про такое?

Кракен обернулся, посмотрев слегка растерянным взглядом, и покачал головой. Видимо, он тоже первый раз слышал.

— Чую, это где-то рядом, — озвучил я свои мысли.

Кракен ничего не ответил, а я же подумал еще и о том, что простые свитки просто так не падают с трупов. Ну, есть в Патриаме такая фишка — чем ценнее вещь, тем больше шанс у нее выпасть при смерти игрока. То есть, она не остается внутри безжизненного тела, которое еще можно отбить, а выпадает отдельным лутом, бери кто хочет.

И если уж этот свиток перемещения выпал, то значит, ценность у него есть. Не верилось мне в обычный рандом. Впрочем, все еще остается шанс склонить лидера Аргентума к сотрудничеству, а значит, и узнать что-то новое.

Через пару минут мы вышли из темной шахты, где я понял, что ошибался насчет света в конце тоннеля. Это оказался совсем не внешний мир, как я думал, а всего лишь выход в огромное помещение, освещенное множеством факелов в стеклянных фонарях.

Это был большой круглый зал со сводчатым потолком, высеченный прямо в породе, до сих пор была видна сетка борозд на стенах. На самом верху угадывались контуры огромного ржавого люка, под ним по кругу были установлены эти самые фонари с факелами. Пол устлан металлической решеткой с мелкими прорезями. В этом зале сходились четыре тоннеля, у стен между выходами были установлены монолитные, но изрядно проржавевшие, механизмы, напоминающие огромные автомобильные двигатели, только со множеством выхлопных труб. Эти трубы огибали механизм, их концы исчезали в разных направлениях: в полу, в стене, и даже в потолке.

Механизмов было три, а у последнего свободного простенка между тоннелями сидел, завалившись на стену, самый настоящий робот, напоминающий огромный котелок на шарнирных ногах, с разбитым стеклянным колпаком, закрывавшим верх котелка. Сбоку торчали руки, одна оканчивалась хватательной клешней, другая бурильным сверлом. Сзади торчали выхлопные трубы и всевозможные патрубки. Ох, и чадил он, наверное, в свое время.

Робот тоже был ржавый, изрядно потрепанный временем, под разбитым пыльным колпаком угадывалось уже сгнившее сиденье пилота с панелью приборов. Я одобрительно кивнул фантазии разрабов, ведь такую технику гномов я видел впервые. С таким на осаде делов можно натворить!

У одного из выходов стояла Сцилла, глядя на трупы трех игроков.