После того как скакалка раз двадцать ударила его по ногам, по щекам паренька покатились слезы. Девочка лет восьми подбежала к нему: «Давай еще, Илья, у тебя получится. Ну, давай!»

Дети командовали ему: «Раз, два, три». А он не попадал в такт, и прикосновения веревки к ногам были для него очень болезненными.

Он хотел убежать домой, но дети удержали его: «Последний раз, ладно?»

Казалось, от напряжения лопнут его узкие глаза.

«Раз, два…»

Его ноги запутались в веревке. Он неуклюже переступал, пытаясь освободиться. Кто-то снова помог ему, и он в ожидании очередной команды приподнял круглые плечи.

«Раз, два, три…»

Его живот колыхался под клетчатой рубашкой навыпуск, он согнул ноги, приседая, думая, что так ему будет удобнее и он наконец-то сможет удачно прыгнуть.

Дети болели за него. Девочка с длинными светлыми волосами от напряжения приложила к груди руки и затаила дыхание: «Давай, Илья… У тебя получится».

Стоптанные ботинки тяжело били в асфальт: раз, два, три. Лицо блестело от выступившего пота и слез. Старухи на скамейке непроизвольно встали, с балкона раздался мужской голос:

— Давай, Илья!

На него смотрел весь двор.

Веревка продолжала бить по ногам и для несчастного парня казалась стальной лентой с острыми краями.

Губы его приоткрылись, показывая толстый неповоротливый язык, больное сердце стучало в груди, отдаваясь в голове.

«Раз, два, три…»

— Четыре… Пять…

На глаза девочки проступили слезы: Илья прыгал, а скакалка послушно избегала его ног, чиркая по асфальту.

— Шесть… Семь…

Он прыгнул семь раз и упал. Он плакал от счастья. Его стриженой головы касались детские руки.

— Молодец!..

— Ты смог, Илья!

— Здорово!..

— Ну, умора! — Тетерин продолжал снимать. — Сегодня телкам дам посмотреть на этого «дауна».

Мигунов промолчал. Его интересовало совсем другое. Он не пропустил ничего; заинтересованным взглядом проводил «дауна» до подъезда, приметив, что и в этот раз его провожала светловолосая девочка. И он не ошибся, когда, подняв глаза, увидел и ее, и Илью на балконе квартиры судьи Ширяевой.

Вскоре он узнал, что девочку зовут Светой, фамилия — Михайлова, а живет она двумя этажами выше Ширяевых и дружит с безобидным пареньком, нередко появляясь в его квартире.

Тетерин скептически отнесся к поведению приятеля, который что-то выписывал в блокнот, — грохнуть этого «дауна» или его мамашу проблем не составит. Однако знал, что Мигунов не пойдет на прямолинейное убийство, как и не будет участвовать в нем: для этого у него есть особые люди. Всего два человека, которых, кроме Мигунова, в бригаде никто не знал.

В конце четвертого дня Тетерин, в то время когда Иван бегал за гаражи, прочел его последнюю запись: «Снова позвала его натереть морковь — за четыре дня шестой раз».

— Зачем тебе это дерьмо? — Тетерин ткнул в блокнот, когда Мигунов появился в машине.

— Есть неплохая идея, — задумчиво ответил напарник. — Вчера одна бабка крикнула этому «дауну»: «Илья, не слышишь, мать зовет». То ли он любит это занятие, то ли Ширяева сама не справляется. Хотя вряд ли. Но главное — многие об этом знают.

— Зря она трет морковь. Ей, незамужней, нужна целая. Что ты задумал?

— Вечером расскажу. Сначала нужно посоветоваться со Стасом.

Никто, кроме Мигунова и Курлычкина, не догадывался, что жизнь Ильи Ширяева круто изменилась.