Вначале Грач от греха подальше решил продать машину, потом переменил решение: пусть остается как память.

Жизнь не баловала его подарками, вот и сейчас он подумал: не много ли для памяти. Многовато, но нет возможности отказаться хотя бы от части.

72

На вопрос «есть ли у незнакомца документ, удостоверяющий его личность», тот ответил несколько странно: «Несколько».

Этот разговор произошел в коридоре городской прокуратуры. Маргелов несколько секунд постоял в раздумье: пригласить ли посетителя в кабинет. Однако продолжить странное начало разговора в коридоре было более чем бессмысленно.

— Прошу, — Василий первым шагнул в кабинет. Около часа он вел последний допрос Николая Михайлова, назавтра он намеревался передать дело в суд.

Работа по этому делу шла тяжело, Маргелов выполнял свои обязанности нехотя. Человек, покинувший его кабинет, практически ни в чем не был виноват. Михайлов стараниями Валентины Ширяевой проходил по статье умышленное тяжкое или менее тяжкое телесное повреждение, причиненное в состоянии сильного душевного волнения. Валентина сдержала слово, врачи клиники, где скончался Илья, отнеслись к ней с пониманием, только осведомились, не привлекут ли их за изменение показаний к уголовной ответственности. Ширяева пояснила, что есть два пути: официально изменить показания, основанием для которых могло послужить упущение самих врачей, которое вскрылось только спустя время; и второй вариант: подменить ранее данные, показания. Даже неопытный следователь проведет подобное мероприятие с закрытыми глазами. В итоге был принят последний вариант.

«Несколько»… Несколько документов, удостоверяющих личность незнакомца. Маргелов прошел за свой стол, предлагая посетителю место напротив. Интуитивно связал визит человека с военной выправкой с недавним посещением лопухнувшегося оперативника из федеральной службы безопасности. После у Василия состоялся неприятный разговор с судебным медиком, Григорян горячился и клятвенно заверял и себя и Маргелова: «Чтобы я хоть раз!.. Никогда!» Собственно этими восклицаниями, которые следователь слышал даже при закрытых дверях, покинув лабораторию, и закончился разговор.

Поезд ушел, рассудил Маргелов, бросая взгляды на посетителя, и еще один разговор по душам не принесет ничего полезного. У «обиженного» Полынова было два варианта: признать свою оплошность, докладывая начальству, и скрыть свою нерасторопность, умолчав о сфабрикованных доказательствах в деле Ширяевой. Вряд ли, думал Василий, Полынов решится на второй вариант, на ум пришла поговорка, гласившая что-то о правдивой лжи и лживой правде.

И вот явился еще один. Чтобы удостовериться в этом, достаточно взглянуть в один из его документов. О чем собственно, прикурив, Маргелов и попросил собеседника, заодно осведомившись о цели визита.

Олег оставил первую просьбу без внимания и сразу приступил к делу.

— Василий Дмитриевич, я пришел к вам по делу Валентины Ширяевой.

Всем своим видом Маргелов показал, что откровения собеседника таковыми для него не являются. Он покивал головой: «Слушаю вас», решив, что требовать удостоверение не стоит, все и так ясно: повторный разговор по душам. На что они еще рассчитывают? Если его потихоньку начнут дожимать, он вынужден будет обратиться к прокурору, чтобы его оградили от таких вот полуофициальных встреч. В конце концов они начинают действовать на нервы. Вот сейчас лицо собеседника показалось Маргелову неприятным — минуту назад оно было просто малосимпатичным.

— Начну с того, — продолжил Шустов, поймав утвердительный кивок на разрешение закурить, — что я знаю, кто убил Валентину Ширяеву.

«Гнилые заезды, — скривился следователь, — это мы уже проходили».