Ширяева поднялась. Она хотела сказать еще что-то, но хозяин квартиры не дал ей этого сделать.

— Погодите, — Сергей приблизился и пристально посмотрел на судью. — Мы точно можем рассчитывать на вас?

— В основном вы можете рассчитывать только на своего адвоката, — ответила Валентина.

— То есть?

— Если он в ходе судебного слушания сумеет хоть как-то дать обоснование случайности травмы или что-нибудь в этом роде, суд разделит позицию защитника. Это будет означать, что суд снимет обвинения против вашего брата.

Сергей Белоногов, размышляя над словами гостьи, даже чуть прикусил губу. Еще неделю-другую назад он и представить не мог, что сможет предложить кому-то взятку. Жизнь заставила. Конечно, у него был вариант обратиться за помощью в решении этого дела к своему начальнику, полковнику Рожнову; ему, скорее всего, еще предстоит предстать пред строгим взглядом Михаила Константиновича. Возможно, связи и влияние полковника помогли бы. Но он пошел по другому пути.

Попрощавшись с Ширяевой, Сергей так и остался стоять, прислонившись спиной к двери и сложив на груди руки. Чисто интуитивно он судье верил, за небольшое время их общения она, ничего для этого не делая, расположила его к себе. Увеличение суммы можно было понять как тактический прием. Сначала отказ, потом согласие и игра на повышение. Ширяева при этом не оставляла никаких шансов на то, чтобы поторговаться. Как следует из классики, торг тут неуместен: обе стороны совершали противоправные действия.

Сергей прошел на кухню и открыл банку пива. В наличии у него оставалось что-то около пяти тысяч долларов, остальную часть придется занять у ребят из отряда. Лучше бы, конечно, попросить у Тимофея Костерина, но тот совсем недавно купил новую машину. Так что обращаться придется к Андрею Яцкевичу.

3

От Белоногова Ширяева ушла в начале пятого вечера. Надев солнцезащитные очки, она обогнула пятиэтажку и оказалась на Уфимской улице. В первом же кафе на своем пути Валентина устроилась в конце барной стойки и заказала рюмку коньяка.

Времени еще было мало, она должна прийти домой, когда совсем стемнеет и опустеет двор. Стараясь остаться незамеченной, она поднимется на этаж, тихо откроет замок двухкомнатной квартиры, снимет запыленные туфли, которыми натерла ноги, нальет в ванну горячей воды и долго будет лежать с закрытыми глазами. На ночь она выпьет водки, чтобы не просыпаться до утра…

Все так и будет, вот уже на протяжении двух недель она пользуется подобным методом. Но все равно во сне ее будут преследовать кошмары. Перед глазами, как наяву, встанет окровавленный труп девочки, ее разорванное платье и страшные раны на животе.

Девочка умерла не от ран, судебные медики квалифицированно определили: смерть наступила в результате механической асфиксии, на хрупкой шее ребенка была затянута детская скакалка. Впрочем, трудно сказать, удалось бы врачам спасти девочку, если бы ее не задушили. Серьезно были повреждены внутренние органы: тонкая кишка и мочевой пузырь; на левом плече жертвы кожа практически отсутствовала — орудием послужила обыкновенная кухонная терка для овощей. Садист с невообразимой жестокостью, надавливая на терку, искромсал плечо девочки до кости. И только потом ножом для чистки рыбы вспорол живот.

Ширяева расплатилась за коньяк и вышла из кафе. Бросив взгляд на часы, направилась к кинотеатру. До начала сеанса оставалось сорок минут. Валентина купила билет, выкурила на улице еще одну сигарету.

Вскоре немногочисленная толпа с билетами пришла в движение, в вестибюле кинотеатра открылись двери. Ожидать начала сеанса было лучше в относительной прохладе фойе, чем стоя на улице. Ширяева вошла последней.

На месте эстрады, где раньше, заполняя паузы между сеансами, играл небольшой оркестр, сейчас расположился буфет.