Не переступая порога кабинета, он оглядел коридор и кивнул Ширяевой:
— Заходи. — Открыв форточку, следователь кивнул на свой рабочий стол: — Не хочешь посидеть?
— Хочу, — совершенно серьезно ответила Валентина.
Маргелов сел за стол.
Оба молчали. Следователь, посмотрев на Ширяеву исподлобья, открыл сейф и достал папку с делом.
— Ничего нового, Валя, — сказал он. — Ни одной зацепки. Все факты указывают на то, что девочку убил Илья. Об отце Светы Михайловой пока мы говорить не будем, его вина доказана. Осталось приобщить к делу характеристики с места его работы и передать дело в суд.
Маргелов еще в коридоре отметил изысканный аромат дорогих духов, а когда Ширяева придвинулась ближе к столу, благоухание, исходившее от женщины, стало явственней, следователь даже уловил тонкий букет в духах Валентины.
И вообще поначалу он не сразу узнал в ней ту женщину, с которой когда-то вместе работал, а за последнюю неделю встречался два раза. Раньше она все время куда-то торопилась, мало следила за своей внешностью, была сухой и раздражительной. Сейчас перед Маргеловым сидела респектабельного вида женщина, в какой-то степени помолодевшая, в элегантном темно-зеленом костюме, с которым удачно гармонировал пепельного цвета нашейный платок. Только вот глаза не шли ее представительному виду: усталые, глубоко запавшие, они ясно говорили, что весь ее внешний лоск — лишь бутафория. А когда солнцезащитные очки скрывали ее глаза, показуха или наигранность сразу пропадали.
И еще одно неприятное чувство подметил Маргелов. Словно Илья своей внезапной смертью развязал матери руки, и она вдруг почувствовала себя женщиной, обнаружив в себе изысканность, стиль. До какой-то степени все это естественно, если бы не скорость, с которой Валентина перевоплотилась; она словно наверстывала упущенное.
Маргелов подумал про себя, что не прав. Может быть, в нем зародилась зависть, когда совершенно свободно, не чувствуя себя стесненной в дорогом костюме, словно носила такие наряды всю жизнь, женщина непринужденно зашла в его кабинет, раскованно устроилась на стуле и прикурила сигарету.
Он видел сотни женщин, являвшихся к нему на допрос, чьи манеры напоминали поведение Валентины. От них также исходил запах дорогих духов, на пальцах сверкали перстни, но глаза были у кого плутоватые, у кого напуганные, кто-то умело набрасывал на них бесстрастность, но ни у одной из них не было таких изнеможенных глаз.
Побарабанив по папке пальцами, Маргелов прервал молчание, повторившись:
— Валя, ты долгое время проработала следователем, не мне тебе объяснять, что вина Ильи полностью доказана. Свидетелей нет, но есть судебная медицина. У Ильи лицо было исцарапано, а под ногтями девочки судмедэксперт обнаружил фрагменты именно его кожи. На одежде и руках всюду кровь жертвы. У меня есть заключение психолога, где недвусмысленно указано, что человек с болезнью Дауна в принципе способен на непредсказуемые действия. Не исключаются также и насилие, и убийство.
— Есть схожие случаи? — спросила Ширяева.
— Я не искал, — недовольно ответил Василий.
— Так поищи.
— А если я не найду? Что от этого изменится?
— Дашь посмотреть дело? — Валентина смотрела на следователя неотрывно.
— Валя, в твои обязанности не входит борьба с преступностью, лишь осуществление правосудия.
— Ты мне зубы не заговаривай, Вася. Кстати, можешь меня поздравить: вчера я подала в отставку. А теперь скажи мне, что ты не слышал об этом.
— Слышал, ну и что?
— Дай посмотреть дело, — в голосе Ширяевой прозвучали требовательные ноты.
Маргелов выругался и нехотя поднялся со своего места. Подойдя к двери, он закрыл ее на ключ. |