— Можно сказать, вы проделали хорошую работу! Иначе они не хотели бы избавиться от вас... У меня есть один знакомый в «Киевстаре». Надеюсь, он поможет мне найти владельца этого номера. Я сейчас же спрошу у него.

— Этот номер в закрытом списке, поиски займут немного больше времени, но я, в конце концов, разыщу его, — пообещал он. — Как только я получу его, я вам позвоню.

— Что произошло? — спросил он строгим тоном. — Мне доложили, что тот, кого вы должны были ликвидировать вчера вечером, сегодня утром вышел из отеля живым и невредимым.

— Возникла проблема, — сознался поляк.

Он объяснил, как наблюдатель сообщил ему о том, что мишень возвращается в отель, хотя это было не так. Рассказ оставил его собеседника невозмутимым.

— Значит, контракт не выполнен! — заключил он.

— Да, но...

— Оставьте, такие дела второй раз не начинают. Теперь он начеку. Вы принесли оружие?

Стефан Освенцим чуть было не ответил «нет», но достал пистолет и положил его себе на колени. Россиянин тут же засунул его себе в карман и спросил:

— Вы не оставили никаких следов в отеле?

— Нет.

— Давайте сюда и паспорт.

Поляк подчинился. Теперь он чувствовал себя раздетым и уязвимым. Россиянин не терял времени и сообщил нейтральным тоном:

— Полагаю, нужно, чтобы о вас забыли на какое-то время, Стефан. Оставайтесь в своем пристанище, я свяжусь с вами через несколько дней. Держите.

Он вынул из кармана несколько банкнот и сунул их поляку в руку. Там было около 1000 гривен.

— Это вам на пропитание, — произнес он с почти теплой улыбкой. — Больше не могу, бюджет не позволяет.

— Вы могли бы оставить мне хотя бы паспорт, — заявил Стефан Освенцим, — я ведь не могу пользоваться своим.

— Сожалею, — сухо ответил россиянин, — но я не имею права. Этот паспорт является собственностью российского государства. А я всего лишь его бухгалтер. В любом случае, после истории в «Премьер-Палаце» он уже ничего не стоит: я его уничтожу. Ладно. Я вам позвоню.

Он вышел из «Шкоды», даже не пожав ему руки, и широкими шагами двинулся прочь. Стефан Освенцим проклинал свою глупость. Он должен был оставить себе паспорт и пистолет. Теперь он попал в тупик. Он посмотрел на деньги: с этим далеко не уедешь. И вдобавок, влиятельный человек, приютивший его по просьбе одного полковника из СБУ, запросто мог выставить его вон... Он, как автомат, завел машину и двинулся вверх по Курской.

Во-первых, эта помеха подталкивала его к принятию решения, которое он априори отвергнул: довериться судьбе в том, что касается последней части задания. У него не было выбора. Еще одна попытка ликвидировать агента ЦРУ была бы слишком большим риском. Если бы он был верующим, то молился бы... Вторая проблема заключалась в Стефане Освенциме. С этого времени польский убийца представлял собой опасность. Он был связующим звеном между многими участниками операции. Он засветился и уже не был пригоден для использования, поэтому должен был исчезнуть как можно скорее. Николай Заботин подумывал было о том, чтобы ликвидировать его немедля, на стоянке на Курской, но там могли быть свидетели, к тому же это в самом деле было слишком близко к российскому посольству. Устранение Стефана Освенцима было запланировано уже с утра и поручено бывшим бойцам «Беркута», повинующимся малейшему слову полковника Городни, который был когда-то их начальником. У них был приказ ликвидировать поляка как можно скорее. Они должны были заняться им начиная с момента встречи на Курской и ликвидировать при первой же возможности.