Может, тут
дело в более чем тридцатилетней выдержке, а может, просто в зверском голоде. Оставалось только надеяться, что вслед за насыщением не придет горькая
расплата пищевым отравлением.
— А чего это Бука вдруг притопал? — продолжая возиться с автоматом, поинтересовался сталкер. — Давненько он к нам не
заглядывал.
— Ну… — неопределенно протянул Петля, выгребая из банки остатки соуса и облизывая пальцы.
— И вообще, откуда у Буки такая компания
взялась? — сталкер вдруг пристально посмотрел на Петлю и неожиданно протянул руку. — Грыня. Зовут меня так.
Петля вытер о куртку пахнущие рыбой
пальцы и пожал сухую узкую ладонь.
— И как вы только не боитесь бродить с ним рядом? — проговорил Грыня. — Небось, ищете чего?
Петля хотел было
уже придумать какую-нибудь отмазку, чтобы не вдаваться в подробности, но Грыня, казалось, уже и сам потерял интерес к собственному вопросу. Он сунул
руку в развалившийся у его ног рюкзак, выдернул и протянул Петле пузатую, со вмятинами в боках, армейскую флягу.
— Хочешь глотнуть крепкого?
Вкуснятина, напиток богов!
Петля невольно облизнулся: после всех перенесенных стрессов выпить хотелось неимоверно. Соблазн был велик и, в конце
концов, — кто может запретить глотнуть на привале немного горячительного? Он принял из рук Грыни фляжку, свинтил крышку, повисшую на цепочке, и
хорошенько хлебнул из горлышка. Одним лишь злым духам Зоны известно, что за адская смесь была в сталкерской фляжке: горло и пищевод будто охватило
огнем. Петля закашлялся, а Грыня беззвучно рассмеялся: наверное, это у него такой юмор — угощать незнакомцев кислотой из подвалов заброшенных
лабораторий.
— Что это? — просипел Петля.
— «Ведьмин студень», — довольно пояснил Грыня, также прикладываясь к фляжке. Посмаковал,
причмокивая. — Собственный рецепт, секрет фирмы.
Петля вдруг почувствовал, как приятное тепло охватило тело, и тут же перестало жечь горло. Он
протянул руку:
— Можно еще глоточек?
— Только не увлекайся, — усмехнулся сталкер, протягивая флягу. — Эта штука слона с ног срубит.
Через
несколько минут Петля уже активно выкладывал Грыне свою историю, несколько заплетаясь потяжелевшим языком. Этот Грыня оказался мастером вытягивать
нужную ему информацию. И, похоже, во фляжке-то была настоящая «сыворотка правды». Так что скоро Петля, активно жестикулируя, уже вопрошал
задумчивого Грыню:
— Вот спрашивается, чего такого он мог просить у Монолита, а? Ну что ему, этому Буке, надо?!
Грыня, раскуривший к этому
времени какую-то подозрительную самокрутку, прищурившись на соседа, сказал негромко:
— А отчего же, Бука тоже человек, хоть и нелюдь. И уж кому-
кому, а ему найдется, чего попросить у Монолита. Если он не врет, конечно, что был там. Хотя не слышал я, чтобы Бука хотя бы раз в своей жизни
соврал.
— И что же? Что же он мог попросить?
— Ну конечно, чужая душа — потемки, — резонно заметил Грыня. — Но было дело, приключилась с ним
одна штука…
И сквозь едкий дым самокрутки Грыня поведал эту мрачную историю.
Оказывается, не всегда Бука был таким добровольным изгоем. Когда-то
он пытался стать одним из них — обыкновенных людей, если таковыми вообще можно считать сталкеров. |