Кажется, он задремал ненадолго, уронив голову на верстак. Там перед ним стоят две пустые бутылки и одна только открытая. Кто бы знал, что Люк устроил у себя в закутке склад алкоголя?

Кайло давно уже провалился в глубокий сон, несчастный и пьяный. Хакс глядит на него и не может сдержать злорадной улыбки. Так вот, значит, какие беды пали на голову молодого гения. Ищите женщину, как говорится.

Хакс с трудом справляется со своим телом: пока он сидит, его будто качает, а когда пытается встать, руки и ноги едва слушаются, налитые то ли тяжестью, то ли парящей легкостью. Но все же он встает и подходит к ничего не подозревающему «другу». Телефон так и зажат в руке влюбленного дурака; он вертел его целый вечер, а написать этой… — как ее там… да неважно! — так и не решился.

Повинуясь порыву дурачества, Хакс вытягивает телефон из совсем не цепкой хватки пьяного и плюхается обратно на свое место.

Экран разблокируется простым движением — Хакс цокает языком: какая неосмотрительность! Он листает контакты. Их не больше десятка, и среди таких обозначений, как «Мама», «Люк», «Дерево», «Рыжий сукин сын», контакт некой «Рей» (да, точно, он же раз сто назвал ее имя) найти очень легко.

Хакс не может сдержать истеричного посмеивания, когда открывает меню и набирает сообщение. Думать долго не приходится, слова так и просятся.

«Пиздецки хочу оттрахать тебя на своем верстаке. Заглядывай ко мне как-нибудь без Люка. Кайло».

И-и-и-и… отправка!

Он по-идиотски, бесшумно ржет, представляя, как быстро Рей свернет свои занятия в мастерской сексуального маньяка.

Вот тебе и столик, Кайло Рен! Достаточно контрастно?

Довольный своей выходкой, Хакс снова засыпает, не выключив света и не убрав от себя чужой телефон.

Экспансия

Сказ о том, как Хакс за всех зарешал

Его куда-то тащат: стряхивают на жесткий пол, о который ударяются коленки, ткань рубашки на вороте и в подмышках натягивается, врезаясь в тело, ноги волокутся, голова пару раз бьется о что-то твердое… Больно!

Хакс силится открыть глаза, но его нынешнее состояние похоже на обострение конъюнктивита, когда веки просто не в состоянии разомкнуться. А потом на его голову: волосы, уши, лицо и шею — обрушивается холод. Глаза тут же распахиваются, и холодная вода заливает и их.

Руки и ноги вспоминают, как двигаться, начиная совершать беспорядочные, хаотичные движения, ища точку опоры, хоть что-то, что поможет упереться и вырваться из-под потока воды, но вот только ноги лишь поскальзываются на мокром кафеле, а руки срываются с бортов раковины.

Чья-то железная хватка удерживает на месте его шею и голову. И этот кто-то не говорит ни слова, пока пытка длится. В результате своих бесплодных попыток Хакс заглатывает воды и начинает истошно откашливаться, и только тогда его отбрасывают от раковины, и он приземляется задницей прямо на холодный твердый пол, больно ударив руку об унитаз.

Над ним стоит разъяренный Кайло, у которого так бешено ходят глаза и так свирепо раздуваются ноздри, что Хакс натурально дрожит.

— П-почему? — только и блеет он.

Он точно знает, что, несмотря на всю их взаимную неприязнь, он не заслужил подобного обращения. Да Кайло сам вчера принес ему стакан и табурет! Он что, не помнит?

И тут Кайло, не сводя с него взгляда убийцы, достает из заднего кармана телефон, что-то там открывает, а затем, присев на корточки, тычет экраном прямо в лицо Хакса.

— Это ты сделал? — обманчиво мягко спрашивает он.

Телефон так близко, что поначалу Хакс и не понимает, что там. А потом он вспоминает…

И тихо-тихо стонет, выпуская воздух из легких тончайшей свистящей струйкой.