Подвальных помещений было четыре. В первом, судя по скоплению пустых бочонков, когда-то хранилось вино; второе предназначалось для угля, третье служило кладовой, а четвертое — мастерской: там были верстак, кузнечная печь и целая куча инструментов для обработки дерева и металла.

Не знаю, почему, но я особенно внимательно осмотрел этот погреб-мастерскую. Наверное, она меня каким-то образом вдохновляла.

Эта мастерская открывала мне новую сторону личности старика. Я представлял себе, как он корпит в этой норе над изготовлением какой-нибудь мудреной штуковины… Это наводило меня на новые догадки, понимаете? Если мы имели дело с домашним мастером, тайник мог оказаться особого рода.

Я подошел к кузнечной печи. В ней лежали куски каких-то непонятных глиняных трубок.

— Интересуешься литьем? — спросил Стив.

— Да. А когда заинтересуюсь разведением поросят, обещаю в первую очередь заняться тобой!

Я медленно помешивал пепел в кузне… Судя по всему, здесь недавно работали. Пепел еще сохранял свою форму… Время, как пишут инвалиды пера, еще не наложило на все это своего отпечатка… Вдруг я наклонился, заметив нечто вроде твердой желтой капли. Я поскреб ее ногтем и безошибочно определил, что это золото.

Это существенно меняло аспект проблемы. Старый Бертран, не будь дураком, превратил билеты Французского банка в надежное чистое золото… А потом это золото переплавил. Он придал ему какой-нибудь безобидный вид, он…

Сообразив, что я нашел ключ к загадке, мои олухи перестали зубоскалить. Теперь они смотрели на меня, как смотрят в цирке на акробата… Такая публика меня не вполне устраивала, но я все же хотел исполнить свой номер успешно.

Сомнений быть не могло: глиняные трубки послужили Бертрану формами для переплавки золотых слитков.

Преследуемый по пятам своими ангелами-хранителями, я вернулся в комнату, где жил старик.

После того, как золото приняло новую форму, Бертран мог его покрасить. Но в комнате не осталось ни одного металлического предмета…

Что-то беспокойно ворочалось в глубине моего подсознания. Совсем недавно я чему-то здесь удивился, но чему — вспомнить не мог. Что же это было, черт возьми?! Так, попробуем-ка вспомнить: меня слегка смутила какая-то мелочь…

И вот, посмотрев на могучие плечи Стива, я вспомнил. Ну конечно же: КРОВАТЬ! Когда мы выносили из комнаты мебель, я снял спинки кровати… И они показались мне невероятно тяжелыми. Медь не может столько весить, даже если трубки цельные…

Я заколебался. Это открытие позволяло мне спокойно присвоить богатство старика. Оба охранника подтвердят, что я ничего не нашел, а через день-другой я вернусь сюда за своей золотой кроватью! Это было страшно заманчиво.

Но колебался я недолго. Если без конца менять линию поведения, долго не протянешь…

— Ребята, идемте-ка со мной…

Мы вошли в комнату, где стояла кровать, и я попробовал соскрести покрывавшую ее краску… Да, она была, действительно, из золота. Из настоящего «голда», рыжего, как савойский мед… С каким наслаждением старик, наверное, на ней спал!

Я повернулся к тем двоим.

— Кроватка-то, парни, золотая!

Они не поверили своим ушам.

— Золотая?! — вскричали они отличным дуэтом.

— Посмотрите сами…

Они наклонились, посмотрели, потрогали…

— Ни… себе!

— Ладно, надо погрузить ее на машину.

Но легко сказать!.. Старик не стал нарезать на перекладинах резьбу: не хотел терять ни крупинки металла. Все было спаяно.

— Черта с два мы запихнем ее в «ситроен», — вздохнул Джо. — Надо заказывать грузовик.