После проехало несколько торговых обозов. Каждый охраняли парни, почти не отличающиеся по виду от тех, что ехали на четырех переполненных телегах. Ну, этим просто повезло найти работу.

Наша группа не заинтересовала никого из проезжающих. Однако же пару любопытствующих взглядов я уловил. Вайолетта вновь пряталась в своем просторном плаще, но понять, что мы с Шу сопровождаем женщину, сумел бы любой дурак. Да и графа уж точно ни с кем не перепутаешь: рослый красавчик в дорогих доспехах. Таким образом, если бы кто-то захотел получить информацию о нашем передвижении, он получил бы ее без особого труда.

Постепенно движение на тракте становилось все более оживленным: мы приближались к пересечению трех важнейших торговых путей Фернимара. Так что очень скоро предстояло сделать выбор, и я надеялся, что у моих подопечных хватит ума принять тот вариант, который предложу я.

Однако при взгляде на графа у меня возникали серьезные опасения. Думаю, этот индюк продолжит настаивать на своем. Надеюсь, принцесса примет мою сторону.

3

Командир патруля тщательно изучил мои документы и потребовал, чтобы я предоставил ему подорожную. Взгляд маленьких глазок, почти закрытых лохматыми бровями, так впился в красные буквы, словно пытался выжать из них истинную правду, сокрытую в бумаге.

Пятеро солдат, угрюмо переговаривающихся поодаль, казались изрядно потрепанными. Они лениво передавали из рук в руки пузатую глиняную бутыль в кожаной оплетке и так же лениво пили. Шестой сидел на валуне у дороги и баюкал на весу замотанную в окровавленную тряпку правую руку. Временами воин что-то злобно бормотал себе под нос. Судя по физиономии, раненый был в стельку пьян, так что в дополнительной подпитке уже не нуждался.

Кроме нас солдаты задержали три крестьянские подводы и торговый караван. Похоже, патрульные останавливали всех, кто ехал по дороге и пытался пересечь чертов перекресток, где мы и застряли. О причинах столь решительных действий можно было только догадываться. Впрочем, пять трупов в армейской форме, лежащие у сожженного в уголья кордона, как бы намекали. Лично я предполагал, что патрульные попытались остановить кого-то, кто оказался им не по зубам. Вроде бы о том же говорили пятеро медленно напивающихся солдатиков. Вот только я никак не мог прислушаться к их переговорам. Мешало непрерывное покашливание коренастого лейтенанта и его вопросы, на которые приходилось отвечать.

– Так выходит, гхм, ты сопровождаешь, гхм, благородных господ?

– Выходит, – согласился я, до смерти утомленный постоянным кашлем лысого крепыша.

– Из подорожной, гхм, неясно, куда вы, гхм… в общем, гхм, цель вашего путешествия.

Косноязычие лейтенанта могло соперничать лишь с его медлительностью. Однако я предполагал, что в бою сей приземистый балбес преображается.

– Этого мне знать не положено, – любезно пояснил я. – Мое дело лишь сопровождать благородных господ туда, куда они пожелают. А вы сами понимаете, что пожелать они могут всякого. Почему бы вам самому у них не спросить?

Лейтенант несколько раз провел по лысине рукой в кожаной перчатке, и я услышал характерный скрежет. На загорелой коже проступили широкие красные полосы; очевидно, мозг солдата начал усиленно трудиться. Офицер покосился на Вайолетту и графа, все это время стоявших в десятке шагов от нас. Насколько я знал людей такого толка, лейтенант не очень любил общаться с дворянами. Тем более с подобными Шу, у которого на физиономии застыло такое высокомерное выражение, какое я прежде наблюдал лишь у откормленных на убой индюков.