Декок внимательно слушал, как в грязном прокуренном баре на углу Барн-алли отец Матиас вещает о Содоме и Гоморре, городах, погрязших в пороках и тем навлекших на себя гнев Господень. В наказание оба они были стерты с лица земли, что Декок считал вполне справедливой карой.

Оратором отец Матиас был весьма вдохновенным и располагал поистине неистощимыми запасами цитат из Библии, которые пускал в ход без малейших колебаний. Инспектор с любопытством наблюдал, как увлеченно посетители бара слушали страстные речи. Этих людей, чуть ли не на каждом шагу нарушавших все библейские заповеди, буквально зачаровывал старик, несший им Слово Божье.

Декок никогда не был особенно религиозным, из-за чего наблюдал за этим феноменом с изрядной толикой здорового скептицизма. Его холодный и здравый ум полицейского воспринимал всю картину как довольно нелепую. Вглядываясь в лица слушателей, инспектор пытался найти объяснение подобному парадоксу. «Скорее всего, это страх, — размышлял он. — Страх перед двумя убийствами, выхватившими из Квартала уже две жертвы. Если их совершил один и тот же человек, то между ними должна быть какая-то связь. Обе — и Толстуха Соня, и Белянка Голди — были проститутками, обеих задушили. Тут прослеживалась явная закономерность, однако какие-либо другие совпадения отсутствуют напрочь. Скажем, хотя бы возраст и телосложение».

Декок задумался. Существовала вероятность того, что убийца — половой извращенец, садист, способный испытать оргазм лишь в момент убийства, когда он душит свою партнершу. Но инспектор в это не верил. Если в Квартале и впрямь орудует маньяк, его поиски следовало начинать среди людей с ярко выраженной сексуальной патологией — возможно, уже побывавших в соответствующем лечебном заведении. Другое дело, что убийца мог, не привлекая особого внимания, тихо-мирно спрятаться в толпе простых обывателей. В таком случае отыскать его будет практически невозможно. А кто входит в круг подозреваемых? Да почти у всех мужчин, постоянно бегающих к шлюхам, есть те или иные проблемы в отношениях с противоположным полом. Но будь они настолько серьезные, это наверняка уже обнаружилось бы.

Тем временем отец Матиас продолжал свою речь. Декок прислушался повнимательнее. Слова тихо журчали, незаметно обволакивая слушателей. Отец Матиас крепко держал аудиторию. Настоящая воскресная проповедь!

«Кстати! — сыщика осенило. — Какое странное совпадение! И Толстуха Соня, и Белянка Голди были задушены в воскресенье! Что же это получается? В Квартале завелся этакий Воскресный Душитель?»

Он внимательно вгляделся в старика: ореол длинных растрепанных волос над головой, мелькающие в воздухе руки… и неожиданно увидел его совсем в ином свете. Отец Матиас — и убийства по воскресеньям… Уж не тут ли то самое связующее звено? Мозг детектива заработал с лихорадочной быстротой, выдавая, прокручивая и тут же отвергая множество самых разных версий. Воскресенье — день Господень. Это ли не совпадение?! Гнев Господень? Содом и Гоморра? Тоже совпадение! Декока ошеломили собственные выводы. А вдруг отец Матиас взялся помогать Господу в некоем праведном деле? Может, он еще и голоса слышит? А не мог ли этот скромный евангелист счесть себя орудием возмездия Божьего? Инспектор вздохнул. Экие кощунственные мысли! Воодушевившись, Декок налег на коньяк, всегда благотворно действовавший на его мыслительный процесс.

Наконец отец Матиас закончил проповедь и сразу вышел из бара, оставив слушавших его закоренелых грешников взволнованными и потрясенными. Торопливо бросив деньги на стойку, инспектор соскользнул с табурета и начал проталкиваться к двери.