– Пусть будет так, пусть будет так, – сказал человек, которого назвали Алексеем. – Я могу понять вашу осмотрительность, милостивый государь. Осторожность никогда не повредит. Вы вольны сохранять ваше английское инкогнито. Мне очень жаль, что сегодняшний вечер, – продолжил он, – омрачится исполнением тяжёлого долга. Но что бы мы ни чувствовали, правила нашего общества должны неукоснительно соблюдаться и «расход» сегодняшним вечером неизбежен.

«Куда он, чёрт его побери, клонит? – подумал я. – Какое мне дело, если у них тут какие-то расходы? Этот Демидов, бес ему в ребро, содержит, видать, частный дом умалишённых».

– Вынуть кляп!

От этих слов меня словно током ударило, и я подпрыгнул в своём кресле. Сказал их Петрухин. В первый раз я заметил, что руки дюжего, рослого человека, сидевшего на другом конце стола, были привязаны позади стула и что рот его завязан носовым платком. Куда я попал? У Демидова ли я? Кто были эти люди с их странными речами?

– Вынуть кляп! – повторил Петрухин, и платок оказался снят.

– А теперь, Павел Иванович, – заговорил он, – что вы имеете сказать напоследок?

– Господа, только не расход! – взмолился несчастный. – Что хотите, господа, только не надо расхода! Я уеду далеко отсюда, мой рот будет замкнут навсегда. Я сделаю всё, что потребует общество, но, молю, не расходуйте меня!

– Наш закон вам известен, и вы знаете, в чём ваше преступление, – спокойно и неумолимо ответствовал Алексей. – Кто выманил нас из Одессы своим лживым языком и двуличием? Кто написал анонимное письмо губернатору? Кто, наконец, перерезал проволоку взрывного устройства, из-за чего тиран не взлетел на воздух? Всё это ваши заслуги, Павел Иванович, и смерть – единственное, что теперь вас ожидает.

Я откинулся на спинку кресла, мне не хватало воздуха.

– Увести его! – приказал Петрухин.

Человек, управлявший дрожками, и двое других силой выволокли несчастного из комнаты.

Я слышал шаги по коридору и скрип отворяемой и вновь закрываемой двери. Затем послышался шум борьбы, закончившейся ужасным, леденящим душу хрустом, глухим стоном и звуком падения чего-то тяжёлого на пол.

– Такая участь ждёт каждого, кто нарушит клятву, – замогильным голосом возвестил Алексей, и хриплое «аминь» из уст собравшихся было ему ответом.

– Только смерть может уволить человека из нашего братства, – добавил какой-то другой участник странного сборища. – Но господин Бер… господин Робинсон бледен. Эта сцена, должно быть, слишком тяжела для него после долгой дороги.

«О Том, Том, – подумал я, – если ты только выберешься из этой напасти, ты откроешь новую страницу своей жизни. Ты не готов к смерти, это факт».

Теперь мне всё стало яснее ясного: по странному недоразумению я попал в логово отъявленных нигилистов, которые по ошибке приняли меня за одного из своих. Я оказался невольным свидетелем столь многого, что вряд ли меня оставили бы в живых, соверши я сейчас какую-нибудь оплошность. Поэтому я решил и далее играть нелепую роль, так неожиданно на меня свалившуюся, покуда не представится какой-нибудь удобный случай бежать от шайки отвратительных извергов. Я сделал над собой невероятное усилие, пытаясь улыбнуться.

– Нет-нет, что вы! Я, конечно, малость устал с дороги, – отвечал я, – но это всё вздор. Просто минутная слабость…

– Так это вполне естественно, – заявил человек с густой бородой, сидевший от меня справа. – Не соблаговолите, досточтимый мэтр, рассказать нам, как продвигается наше дело в Англии?

– Успех превосходит все ожидания, – отвечал я.