И Анелька пошла. В её существовании открылась новая эра. Сама к этому времени превратившись в артистку, она смогла позабыть былые печали и всей душой окунуться в прекрасный мир искусства. Впервые слышала она столь совершенное исполнение, заставляющее созвучно трепетать в груди незнакомые прежде струны. Во время концерта она так чутко реагировала на происходящее, что то сидела, едва дыша, бледная, дрожащая, и слёзы струились по её щекам, то готова была в экстатическом восторге броситься к стопам солистки. «Примадонна» – так вызывали певицу благодарные зрители, чтобы вновь и вновь наградить аплодисментами, и Анеле вдруг вспомнилось, что синьор Джустиниани называл её тем же словом. Неужели она тоже способна стать примадонной? О, какая великолепная, божественная судьба! Быть в состоянии передавать свои чувства и эмоции толпам очарованных слушателей, магией собственного голоса будить в них попеременно печаль, любовь, радость, страх…

Странные мысли продолжали тревожить её и по дороге домой. В ту ночь она так и не смогла заснуть. Отчаянные планы роились у неё в голове. И наконец настала минута, когда Анеля твёрдо решилась сбросить ярмо рабства, а вместе с ним – куда более тяжкое ярмо духовной закрепощённости, ранящее достоинство и чувства много глубже, чем физические страдания. Узнав адрес примадонны, она в одно прекрасное утро направилась к ней домой.

Представ перед певицей, девушка едва смогла пролепетать по-французски – так велико было владевшее ею возбуждение:

– Мадам, я несчастная крепостная, принадлежащая одной знатной польской семье, недавно прибывшей во Флоренцию. Я убежала от них и теперь молю вас оказать мне помощь и покровительство. Говорят, я умею петь.

Синьору Терезину, итальянскую певицу, обладавшую добрым сердцем и чувствительной душой, не оставила равнодушной безыскусная искренность просительницы.

– Бедное дитя! – воскликнула она, беря Анельку за руку. – Боже! Как ты, должно быть, много выстрадала! Ты говоришь, что умеешь петь? Позволь мне послушать тебя.

Девушка присела на оттоманку, сплела пальцы, положила руки на колени и запела, не успев до конца осушить слёзы. Высокий пафос и совершенная манера исполнения слились воедино в проникновенном гимне, обращённом к Деве. Потрясённой Терезине казалось, будто на поющую снизошло вдохновение свыше.

– Где ты училась петь? – в изумлении спросила итальянка.

Анелька поведала ей свою историю. Выслушав девушку, синьора Терезина отнеслась к ней с такой теплотой, что бедной Анельке показалось, будто она всю жизнь знакома с этой женщиной. Ни в тот день, ни на следующий Анеля не покидала дома певицы. А на третий день, выступив в концерте, Терезина усадила Анельку рядом с собой и сказала:

– Ты замечательная девушка, моя милая, и я думаю, что нам с тобой никогда не следует расставаться.

Надо ли говорить, что бедняжка была вне себя от радости, услышав эти слова.

– Ты всегда будешь рядом со мной, – продолжила примадонна. – Ты согласна, Анелька?

– Только не называйте меня больше Анелькой! Дайте мне взамен какое-нибудь итальянское имя.

– Ну что ж, будь тогда Джованной. Так звали мою лучшую подругу, которую я, увы, потеряла, – пояснила итальянка свой выбор.

– Очень хорошо. Отныне я стану для вас второй Джованной!

– И вот ещё что, девочка моя, – добавила Терезина. – Сначала я опасалась принять тебя к себе, беспокоясь о твоей безопасности, но сегодня тебе нечего больше бояться. Я узнала, что твои хозяева, отчаявшись отыскать тебя, отправились обратно в Польшу.

С тех пор для Анельки началась совершенно другая жизнь.