|
– Предлагаю компромиссное решение, – сказала она. – Мы едем на банкет, на обратном пути заезжаем к тебе домой, забираем твой компьютер и временно ставим его здесь. На пару недель, не больше. Если у меня будет компьютер, я сделаю справку намного быстрее, а без него мне придется садиться за работу прямо сейчас. – Но как же я без компьютера?.. – растерялся Леша. – Выбирай: или две недели без компьютера, или сегодня без меня на банкете. – А я могу эти две недели пожить здесь и работать на компьютере днем, пока тебя нет? – Конечно, солнышко мое. Заодно будешь ходить в магазин и готовить мне еду. – Аська, ты корыстна до неприличия. Совершенно непонятно, почему я до сих пор тебя не разлюбил. – А это потому, что ты ленивый. Влюбиться можно в одну секунду, легко и просто, а вот перестать любить – это адский труд. Почему неразделенная любовь превращается в трагедию? Потому что этот труд далеко не каждому под силу. Она устроилась на кухне, включила фен и принялась сушить волосы. – Представь, какие это муки – сознавать, что твоя любовь кому-то мешает, делает кого-то несчастным, и вот ты начинаешь вырывать ее из себя с кровью и мясом и от этого с каждым днем любишь все сильнее и чувствуешь, что сходишь с ума… Голос ее зазвенел, скулы порозовели, глаза из бледно-серых стали голубыми. Настя поняла, что чрезмерно увлеклась. Вспомнила собственную давно забытую боль и заговорила о ней вслух, да еще при Леше. «Дрянь бессердечная», – мысленно обругала она себя. Но было уже поздно. Леша тоже вспомнил, и ему было, наверное, еще больнее. – Я сварю кофе, – произнес он деланно безразличным голосом и полез в шкаф за кофемолкой. Настя с преувеличенной тщательностью сушила волосы, Леша столь же старательно, соблюдая все процедурные тонкости, колдовал над кофе. Разговаривать не хотелось, все и так было ясно. – Как ты думаешь, какие серьги лучше надеть к твоему платью? – осторожно спросила Настя, когда кофе был выпит, волосы высушены и пора было наконец хоть что-нибудь произнести, чтобы окончательно не увязнуть в неловкой ситуации. – Решай сама, – сдержанно ответил Леша, избегая встречаться с ней взглядом. «Так и есть, он расстроился, – подумала Настя. – Природа обделила меня деликатностью, уж это точно. Надо же так неловко себя вести! Сначала не захотела надевать платье, теперь еще разговор этот дурацкий… И как раз в тот день, когда удачно завершился организованный им международный симпозиум, в который он вложил столько сил и нервов. Его во всеуслышание признали родоначальником новой научной школы, которую сегодня представляют его многочисленные ученики, присудили ему очередную невероятно престижную премию, присвоили звание академика какой-то академии… Господи, я даже не помню, что это за академия. Я веду себя совершенно непозволительно. Надо во что бы то ни стало исправлять положение». На исправление положения ушел почти час, поэтому одеваться и приводить себя в порядок Насте пришлось с рекордной скоростью. Уже в прихожей, взяв сумочку и кинув в зеркало последний взыскательный взгляд, она спохватилась: – А глаза-то! – Что – глаза? – не сразу понял Чистяков, который после занятий любовью обычно бывал несколько обалдевшим. – Линзы забыла вставить, – объяснила Настя, опрометью кидаясь в ванную и доставая контейнер с зелеными контактными линзами. |
