– Все ясно, – буркнул Корнев. – Так, а что по поводу фанеры?

– Ложная цель. Обычная уловка, которую используют снайперы, – Зверев подошел и взял стоявшую у стены мишень. – Когда наши копатели явились, Толик стал выкапывать гроб, а Дина принялась наблюдать за местностью. Мы с Веней встали с двух сторон. Приблизившись, я свистнул в милицейский свисток, после этого Веня, укрывшись за стволом толстого тополя, воткнул в землю колышек с мишенью из фанеры, снова укрылся за деревом и тоже принялся свистеть. Услышав свист и увидев фанерную мишень, Дина приняла ее за человека и открыла стрельбу.

– И, разумеется, не промахнулась.

– Так и есть! Смотрите, как точно и кучно легли обе пули, – Зверев засунул в одно из отверстий палец, после чего поставил мишень на место и подошел к дивану. – После того как Дина прострелила нашего фанерного приятеля, мы сделали несколько выстрелов в воздух, и после недолгих переговоров наши копатели решили сдаться. Вот и вся история! – Зверев склонился над сидевшим на диване Анатолием Хрусталевым и спросил: – Так что скажешь, дружок, я в чем-то ошибся?

– Ни в чем не ошибся, – уныло пробурчал Хруст.

– Все именно так и было, – все так же глядя в окно, шепотом подтвердила Дина Алексеева.

Вместо эпилога

В это воскресенье на Мироносицком кладбище Зверев не увидел ни одной вороны, зато в небе, купаясь в солнечных лучах, неустанно вились неугомонные стрижи. Народу на кладбище было немного: лишь пара старушек и женщина с грудным ребенком на руках суетились возле свежей могилы, расположенной как раз возле того самого тополя, за которым несколько дней назад прятался Веня Костин. Зверев стоял возле могил Георгия Кулемина и его супруги, держа в руках полдюжины красных гвоздик. Некогда раскуроченная могила Кулемина теперь была приведена в порядок. Холмик был выровнен, обрамление могилы прополото, обработано граблями, мусор убран. Рядом со Зверевым стоял, опершись на грабли, местный сторож Федот Барашкин и с довольным видом жевал свою чадящую самокрутку.

– Ну что, Пал Василич, нормально все? – поинтересовался Барашкин, который с недавних пор стал обращаться к Звереву исключительно на «вы» и по имени-отчеству.

– Да, все хорошо, Федот! Спасибо! Уверен, что уж теперь-то прах нашего усопшего солдата никто не потревожит.

– Ну, я тогда пойду, что ли?

– Да, ступай, я еще немного постою у могилы.

Барашкин еще раз прошелся по земле вокруг холмика граблями, подхватил стоявший рядом с ним мешок с травой и ветками и потихоньку пошел к своей сторожке.

Накануне Зверев встретился с непосредственным начальником Федота Петром Алексеевичем Жбановым и лично попросил поощрить сторожа, оказавшего содействие в поиске и задержании двух опасных преступников. Жбанов был ошарашен подобными известиями, но принял информацию к сведению и клятвенно пообещал премировать Барашкина в конце квартала.

Сторож скрылся в своем домишке. Зверев положил к надгробью цветы и собирался уж было уходить, как вдруг у себя за спиной услышал голоса. Обернувшись, он увидел, как со стороны главного входа в его сторону движется целая прецессия. Впереди, оживленно о чем-то болтая, шли одетые в легкие платья и белые косынки Катя Колесникова и еще одна молодая рыжеволосая женщина с родинкой на щеке. Вслед за женщинами, чуть поотстав, не спеша шагали Веня Костин и теперь уже небезызвестный Звереву Митя Резванов. Увидев Зверева, молодые люди ускорили шаг. Остановившись у могил четы Кулеминых, Митя пожал Звереву руку и указал на рыжеволосую женщину:

– Знакомьтесь, товарищ майор, это моя невеста Зиночка!

Рыжеволосая протянула Звереву руку и с многозначительным видом кивнула:

– Павел Васильевич, если не ошибаюсь?

– Он самый! – Зверев ответил на рукопожатие и тоже учтиво кивнул.