– Очень рационально.

– Рационально – да, – согласился Стратонов. – Однако не всегда работает. Усков частенько подвергался взысканиям, карьеры так и не сделал.

Из динамика на столе раздался голос секретарши:

– Алексей Климович, здесь Усков.

– Пусть заходит, – сказал Стратонов.

В кабинет вошел приземистый, плотный человек с выдающимся животом. Жесткие, «соль с перцем», волосы торчали на его крупной голове, словно остриженные стрелы дикобраза. Крупный, мясистый нос и затененные подглазья, несомненно, были отличительными чертами его лица, тогда как глаза, блеклые точки, оставались едва заметными.

– Вызывали? – Усков прошел по ковровой дорожке и остановился в двух шагах от стола.

– Дело к вам, Григорий Кузьмич. Хочу познакомить вас с московским следователем из отдела по раскрытию преступлений прошлых лет. – Стратонов вытянул руку и указал на Анну: – Подполковник, заместитель начальника отдела, Анна Сергеевна Стерхова.

Усков повернул голову так мощно, что казалось, хрустнула шея. Вслед за головой повернулся весь корпус, он шагнул к Анне и протянул руку:

– Очень приятно. Наслышан о вашем при-езде.

Анна встала и ответила ему рукопожатием.

– Взаимно.

– Анне Сергеевне нужна ваша помощь, – сказал Стратонов.

– Я готов! – ответил Усков.

– Для разговора пройдемте в мой кабинет, – предложила Анна. – Или идемте к вам, если так будет удобнее.

Они направились к выходу, Анна – первой, Усков шел за ней. Стратонов все это время напряженно смотрел на дверь, словно опасаясь, что они вдруг возьмут и задержатся в его кабинете.

В приемной Усков сказал:

– Лучше идемте к вам.

В молчании они прошли до кабинета.

– Прошу. – Усков отступил и пропустил Анну первой, а следом вошел сам.

Платонов встретил их любопытным взглядом, ожидая хоть каких-нибудь объяснений, но Анна лишь представила их друг другу. Потом предложила Ускову сесть и села сама.

Она сделала вид, что ищет в следственных материалах какой-то документ, а на самом деле выдержала паузу, чтобы собраться с мыслями и задать Ускову первый вопрос:

– Помните дело об убийстве гражданки Паниной в ноябре восемьдесят девятого года?

– Конечно, помню. Улица Партизана Железняка, тридцать пять. Живу на этой же улице.

– Через два года после того, как над делом поработали два других следователя, расследование попало к вам в руки.

– Расследование – это громко сказано. – Усков неожиданно рассмеялся, и Анна подумала, что более неприятного смеха она никогда не слышала.

– Тем не менее вы над ним поработали.

– Дело об убийстве Паниной прошло через много рук. Когда за него взялся я, то сразу понял, что дело гиблое.

– С чего это вдруг?

– Вы сами изучали следственные материалы?

– Весьма поверхностно.

– И так ничего не поняли?

– Давайте по существу, – оборвала его Анна. – Были другие подозреваемые по делу, кроме Гуляева?

Усков покачал головой:

– Нет. Ни одного.

– Ну, вот что… – Она замолчала, выбирая иную плоскость, другой взгляд на вопрос. – Пускай в материалах дела этого нет, не важно. Но хотя бы на интуитивном уровне или в мыслях вы предполагали, кто мог убить?

Усков отчеканил:

– Таких категорий в следственных действиях нет.