Я снова взялась за телефонный справочник, чтобы посмотреть, нет ли в ней фамилии Полоковский. И вновь неудача. Черт возьми, почему все так сложно? Ну ладно. Не стоит заводиться.

А тем временем дождь все усиливался. Я слышала, как капли дождя стучали по стеклянной галерее, соединявшей мою комнату с домом Генри Питта. Генри — мой домовладелец, у которого я снимаю комнату вот уже почти два года. В сухую погоду он имеет обыкновение выставлять в галерее видавшую виды кадку с квашней. Когда светит солнце, галерея под действием лучей превращается в своего рода печку — тесто, увеличиваясь в объеме, поднимается, свешивается через край кадки, напоминая пуховую подушку. Профессиональный хлебопек, Генри из одной квашни формует дюжину буханок, а затем выпекает их в большой пекарне, которую устроил у себя в доме после ухода на пенсию. Выпеченный хлеб и кондитерские изделия он продает различным организациям в округе — словом, хорошо прирабатывает к пенсии. Еще один источник его доходов — кроссворды, которые он составляет и затем продает некоторым малоизвестным журнальчикам. Вы можете их или им подобные приобрести в любом супермаркете. Генри Питту пошел восемьдесят второй год, и все знают, что у меня с ним чуть ли не роман. «А не заскочить ли мне к нему ненадолго»,— подумала я, но пройти даже каких-то полсотни футов в тот день было выше моих сил. Подлив чая и достав книжку, я завалилась на диван, накрывшись стеганым одеялом. Весь остаток дня я провела за чтением.

Ночью дождь полил сильнее. Я дважды просыпалась и слышала, как струи бьют о стекло. Впечатление было такое, что кто-то взял шланг и поливал из него мое окно. Время от времени доносились отдаленные удары грома, и комната на долю секунды озарялась голубоватым светом. Я даже могла видеть ветви растущего напротив дерева. Но через мгновение все опять погружалось в темноту. Стало ясно, что придется отменить утреннюю пробежку, устроить вынужденный выходной. Я еще глубже зарылась под одеяло, затаившись в тепле, как маленький зверек в уютной норке, и наслаждалась мыслью, что можно спать долго-долго.

Проснулась я в 8 часов, приняла душ, оделась, сделала себе завтрак из круто посоленного яйца всмятку на поджаренном куске хлеба. Я люблю соленое и не собираюсь отказываться от соли. Мне наплевать, что говорят врачи.

Джон позвонил, когда я мыла посуду.

— Привет! Сногсшибательная новость! Твой дружок Даггетт нашелся!

Быстро закрыв кран и вытерев руки, я прижала трубку плечом и стала внимать тому, что порывался сказать Джон.

— Как это случилось? Его что, поймали?

— Можно сказать и так. Сегодня утром рыбак на своем обшарпанном дрифтере обнаружил его качающимся на прибойной волне лицом вниз. Ноги его запутались в рыбацких сетях, поэтому он не ушел на дно. А ярдах в двухстах от него на берег вынесло ялик. У нас есть серьезные основания считать, что эти две вещи связаны между собой.

— Он погиб еще ночью?

— Как вы обнаружили, что это именно Даггетт?

— Уже еду. Родственникам сообщили?

— Да, участковый немедленно поставил их в известность. Ты знакома с ними?

— Не слишком хорошо, но мы встречались.