|
– Я тебя просвещу, чтобы ты разницу почувствовал. Тут и покурить дадут, и выпивкой поделятся, если родственники кому-то бутылек принесут. Но твоим родственникам еще найти тебя надо, пока ты в КПЗ «притормозился». Дело тут не только в том, что иной раз получается и передачку организовать, даже что-нибудь домашнее из еды притащить, и вещи нужные… Главное – ты весточку хоть такую с воли получишь, и дома про тебя узнают: мол, жив-здоров. Можно и самому попытаться дать родным знать, где ты и как. На следователя, который пообещает им – если обещает – через час тебя отпустить, ты лучше не надейся. Он, как правило, все сделает, чтобы близкие твои подольше о тебе ничего не узнали. Существуют, правда, всякие справочные, но у них информацию получить об арестованном – все одно что зубами гвоздь из старого дивана вытащить! При первом обыске у всех обычно обнаруживаются какие-то вещи (например, кольцо золотое), которые не положены в тюрьме. Сотрудникам КПЗ с этими запрещенными предметами – одни лишние хлопоты: надо же на них квитанции оформлять, где-то их хранить, потом разыскивать родственников… Сразу можно предложить: вот, мол, телефончик, позвоните моей жене, она приедет, вещички лишние заберет, и никакой квитанции не надо. Конечно, если следователь в отношении тебя дал какие-то конкретные указания по этому поводу, в КПЗ тебе все на свете пообещают, да только вот ничего не сделают! Но ты сам подсуетись: хоть они и тюремщики, а и среди них есть люди. Что-нибудь важное по делу лучше родне не передавать, скорее всего это все к следователю попадет. А просьба сообщить о себе родственникам никакого криминала не содержит.
– Мне никому ничего не надо сообщать, – откликнулся Александр. Сосед ахнул: – При них забрали?! – Не в этом дело. – Пименов нахмурился. – Я здесь надолго не задержусь. Как бы в подтверждение его слов лязгнула дверь, молоденький сержант прокричал: – Пименов, к следователю! – Что я говорил? – улыбнулся журналист. На лице его сокамерника отразилось недоумение: – Ну, ты лучше не торопись… Может, еще свидимся. – Вряд ли.
– Переночевал? – поинтересовался он. – Переночевал, – сквозь зубы процедил Пименов. – Понравилось? – А вам бы понравилось? – парировал журналист. Майор отставил чашку: – Ты, это, не хами! Не передумал еще – в молчанку играть? Губы Пименова скривились в улыбке: – А вы не передумали держать в обезьяннике невиновного? Иван хрустнул баранкой: – Докажи! – А это не я должен что-то вам доказывать, – через силу усмехнулся Александр. – Это пусть ваша доблестная милиция мне что-то докажет! И вообще, по-вашему, я похож на полного дебила, убившего человека в собственной квартире? На моем счету – не одно журналистское расследование! Неужели вы считаете, что я не придумал бы ничего лучшего? В таком случае я требую экспертизы на мою вменяемость. Истомин придвинул чашку к себе: – Не горячись, про признание – это я так. Ребята нашли свидетелей, видевших, как ты прохлаждался в «Вязах». Адвоката убили, когда ты дышал свежим воздухом за городом. Но, черт возьми, почему его подбросили именно тебе? Пименов обхватил руками разболевшуюся голову: – Если бы я знал… Сам думаю об этом. Если это месть, то кто и за что мне мстит? Впрочем, об этом нам и расскажет убийца нашего юриста. Вы же непременно поймаете его. – Если вы мне поможете, – в тон ему ответил майор, внезапно перейдя на «вы». – Журналистское расследование ничем не хуже милицейского, а иногда дает лучшие результаты, чем наше: с вами люди охотнее беседуют, доверяют свои тайны. |
