– Это мы еще поглядим, – сказал Турецкий Кузнецову.

После того как с Кузнецовым попил пива его помощник (причем, на взгляд Турецкого, совершенно безрезультатно), Турецкий и сам пригласил его поужинать в ресторане «Пушкинъ» (именно с твердым знаком на конце). Когда то самого Турецкого в это заведение на Тверском бульваре первый раз привел знакомый фээсбэшник.  На первом этаже там было кафе, на втором и на антресолях – ресторан. Причем в ресторан можно было подняться не только на своих двоих – имелся там старинный лифт с кружевным литьем. Все, что на настоящий момент Турецкий знал про Кузнецова (со слов того же Мишки Федоренко), – то, что пиво «Хайнекен» он предпочитает «Балтике». Ну и немудрено.

Вообще же Антон Николаевич Кузнецов производил несколько странное впечатление. С одной стороны, он явно старался Турецкому понравиться, с другой – умудрился ни на один четко поставленный вопрос конкретно не ответить. Как кадровый разведчик, он должен был отдавать себе отчет в том, как он в таком случае выглядит.

– Скажите, Антон, что вы думаете об Ольге Ракитской, не правда ли весьма эффектная женщина?

Кузнецов ничего на это не ответил, вытер руки салфеткой.

– Как вы понимаете, я пригласил вас не для того, чтобы обсуждать с вами нюансы вашего романа с ней, – продолжал блефовать Турецкий, – и все таки некоторые…

– Значит, он принес это дело домой, – пробормотал Кузнецов.

О чем это он? Турецкий, чтобы не выдать своего замешательства, схватил вовремя доставленную чашку кофе.

– Вот уж не думал, что оно сохранилось, – усмехнулся Кузнецов. – Хотя какое это теперь имеет значение… Ну да, в свое время Ракитский распорядился установить за мной наружное наблюдение. Причем слежка велась так нарочито, чтобы я не мог этого не заметить. Но мне казалось, что никаких материалов по этому поводу уже не существует, что он их уничтожил. Выходит, нет?

– А Ольга знала об этой слежке? – игнорируя вопрос, поинтересовался Турецкий. Кажется, он начал понимать, в чем тут дело.

– К счастью, нет.

– Как и когда Ракитский узнал о том, что у его собственной дочери роман с его подчиненным?

– Я не знаю, – сознался Кузнецов. – Оля умоляла меня быть осторожным и никак себя не выдавать. Она почему то очень не хотела, чтобы отец догадался. Так что для меня самого это было загадкой.

– По чьей инициативе произошел разрыв?

– Вы же сказали, что пригласили меня для других целей, или это не так?

– Я должен установить ваше алиби. Для меня в данном случае оно должно состоять в отсутствии мотива. Допустим, отец запретил своей дочери такой мезальянс, как роман с его подчиненным. Чем не мотив для отвергнутого любовника? В порыве гнева– ну и все такое…

– Издеваетесь?! – прошипел Кузнецов. – Да это же два года назад было!

Ну вот я и выяснил дату, удовлетворенно отметил Турецкий. Два года, а спокойно он говорить о ней до сих пор не может, что бы это значило?

…Пока его помощник допрашивал сантехника Василюка, Турецкий изучал заключения экспертов, сверял со своими собственными наблюдениями. По честному, следов было кот наплакал. Если вообще что и было существенного – сантехник с соседом успешно все это затоптали и залапали.

Ознакомившись с допросом сантехника, Турецкий задумался. Обедать он не стал, потому что для этого было уже достаточно поздно, ограничился очередными двумя чашками кофе. Позвонил домой, поболтал с дочкой, потом позвонил жене на работу, чтобы она сама его не дергала. После этого отключил оба телефона, и рабочий и сотовый, и положил перед собой чистый лист бумаги.

Поскольку Ракитский ко времени разговора «об Исааке» был уже в отставке и был генерал лейтенантом, значит, он общался с человеком, который не знал обстоятельств его отставки.