В небольшом городке, вернее – пригороде Тель-Авива Кфар-Шауль – в последние годы выросли целые кварталы роскошных вилл самой замысловатой архитектуры. Натаниэль пару раз бывал там. Еще одно подтверждение старой истины насчет обманчивой внешности – самая плохонькая вилла в Кфар-Шауль стоила целое состояние. Впрочем, плохоньких вилл здесь не бывало.

Розовски задумался. Ничего особо остроумного в затее собеседника не было. Но, по крайней мере, ему не собираются навязать необходимость обслуживания бандитской сходки – такие, с позволения сказать, празднества под жарким средиземноморским солнцем проводились довольно часто. Правда, крутые ребята из Москвы и прочих российских градов и весей предпочитали фешенебельные отели Эйлата на Красном море.

Все-таки он не очень понимал – для чего платить такие деньги за мистификацию? Нанял бы пару-тройку студентов, они бы и за десятую часть с удовольствием сыграли роли суровых сторожей.

Впрочем, у богатых свои причуды.

Словно угадав его мысли, Аркадий Смирнов сказал:

– Я бы мог, конечно, позвать каких-нибудь молодых ребят. Но если уж устраивать спектакль, так чтоб без сучка, без задоринки. Вас хорошо знают как серьезного человека и хорошего профессионала. Ваше присутствие на вечеринке придаст дополнительную убедительность моей затее, – он улыбнулся. Улыбка была хорошая, искренняя. Так улыбаются люди, не держащие никаких фиг в карманах и камней за пазухой. Последний раз так улыбался Натаниэлю его бывший стажер Габи, ныне отбывавший срок за соучастие в предумышленном убийстве. Ох-хо-хо, подумал Натаниэль, вот примешь такое предложение, и потом долго придется отмываться от обвинений в связях с русскими мафиози…

И черт с ним, все равно обвиняют. Обидно, что обвиняют бывшие сослуживцы-полицейские.

– Вы не израильтянин? – спросил он.

– Почему? – Смирнов удивленно поднял редкие выгоревшие брови.

– Вы только что сказали: «У вас в Израиле», – пояснил Розовски. – А у вас – это где?

– А-а, – Аркадий усмехнулся. – Нет, это я так… Еще не привык думать об Израиле как о своей стране. Вообще-то мы с женой репатриировались четыре года назад. Она так и живет здесь. А я все больше в разъездах. В основном, конечно в России. Извините, не представился толком, – он извлек из заднего кармана бумажник. Бумажник был стерт до белизны. Смирнов порылся в отделениях, вытащил визитную карточку, бросил ее через стол Натаниэлю. На карточке значилось: «Аркадий Смирнов. Торговый дом „Лига“. Оптовые поставки продуктов питания в страны СНГ и Балтии. Представитель в Израиле».

– Понятно. Значит, поставки продуктов. И как идут дела?

– Нормально идут, – ответил Смирнов. – Пока не жалуемся. Люди хотят есть при любой власти и при любом режиме. Хоть при коммунистах, хоть при демократах. Вы давно не были в Москве?

– Вообще не был, – ответил Натаниэль. – Мы репатриировались из Минска. Можете мне не верить, но за двадцать лет жизни в Союзе я ни разу не имел возможности съездить в Москву. А потом все никак не получалось. В Ленинграде пару раз бывал. В Крыму бывал, летом. Даже в Сибири – студенческие стройотряды. Помните такую штуку?

– Помню, – израильский представитель торгового дома «Лига» улыбнулся. – Сам ездил несколько сезонов. Говорите, в Сибири? Где именно?

– Тында, – ответил Натаниэль, – поселок Тында. Знаете?

– Знаю, конечно. А сколько лет вы уже в Израиле?

– Почти двадцать пять.

– Ого! – Смирнов даже не пытался скрыть удивления. – Ни за что бы не сказал, вы говорите по-русски без акцента.

– Практика большая, – пояснил Натаниэль скромно. – Вам же Баренбойм объяснил: мы работаем исключительно по делам русской общины.