Генерал-лейтенант Шебеко был из другой породы. Ловкий малый за десять лет из корнетов дослужился до полковника. Вовремя сменив кавалергардский мундир на жандармский… Карьере Николая Игнатьевича очень помогла его сестра Варвара. Подруга и главный финансист княжны Долгорукой, прожженная и ловкая баба здорово нашумела в Петербурге. Любовница покойного государя устраивала свои мошеннические дела через товарку. В спальне она решала вопросы железнодорожных концессий или поставок для армии, а Варвара принимала потом за это деньги от заинтересованной стороны. Синдикат наворовал миллионы. Брат махерши стал генерал-майором свиты, получил Владимира второй степени и едва не вышел в сановники. Но не успел. Случилось 1 марта 1881 года. О моложавом генерале надолго забыли. Он боролся с саранчой и просиживал штаны с лампасами в Совете министерства внутренних дел. О жандарме вспомнили вновь после «Второго первого марта». Тогда в 1887 году состоялась попытка покушения на государя. Командир ОКЖ и заведующий полицией Оржевский был удален, и его место занял Шебеко. Острослова заменили на интригана. Петр Николаевич Дурново тихо бранился себе под нос. Непосредственный шеф – порядочная скотина, министр – пустозвон; крутись как хочешь… Все решения он вынужден был принимать сам, не надеясь на поддержку сверху. Но случай с Абазой выходил за рамки рядового дела. Пришлось позвать обоих начальников разделить ответственность. И как всегда, лучшее решение нашел многоумный Плеве.

Сначала Лыков сделал доклад о своем дознании. Тут случился неприятный момент: Шебеко потребовал назвать ему фамилию осведомителя. Алексей отказался, генерал настаивал. Но Плеве и Дурново заступились за надворного советника. Они объяснили борцу с саранчой, что так можно вообще без агентуры остаться. А знать содержание папки Благово ему и по чину не положено…

Тогда Шебеко предложил ознакомить с дознанием Вышнеградского и переложить ответственность на него. Министерство финансов больше других замазано в афере, пусть и отдувается. Лыков опять возразил. Вышнеградский тяжело болен, сказал он. Еще весной на заседании Государственного совета с ним случился удар. Как министру, ему негласно ищут замену. Обнародование проделки Абазы добьет Ивана Алексеевича.

– Да и хрен с ним! – заявил командир корпуса жандармов. – Поповское отродье жалеть! Надо бы выяснить, а не промышлял ли сам министр на бирже вместе с Абазой. Где он сейчас, кстати?

– Абаза? – уточнил Лыков. – В Монте-Карло.

– Миллион проигрывает? – желчно усмехнулся Шебеко. – Экая скотина. Наворовал мошну – и в казино. Чтоб я так жил…

По тону генерала чувствовалось, что он действительно хотел бы для себя подобной жизни.

Когда совещание зашло в тупик, Плеве и предложил выход. Он вспомнил, что через два месяца министр убывает в отпуск. Вячеслав Константинович останется за него. На очередном высочайшем докладе Плеве доложит государю всю историю. И пусть тогда Его Величество явит свою августейшую волю.

Это предложение, разумеется, всех устроило. Лыкову велели два месяца помалкивать, а пока передать Плеве все материалы. Сыщик вручил папку и был отпущен из кабинета.

Настроение у Алексея было паршивое. Словно дерьма наелся. Его так и подмывало сообщить генералу, что его сестра тоже находится в поле зрения Особенной части. Девице Шебеко стукнуло уже пятьдесят два года. Она тяжело переживала утрату своего звездного положения, хотя украденные при прежнем государе миллионы позволяли ей жить безбедно.