— Есть у нас возможность настоять на замене Гарримана?

— Его может заменить бывший госсекретарь Бирнс. Он тоже задействован в реализации плана Маршалла в Европе. Но у него гораздо более жесткая позиция, чем у Гарримана.

— Не имеет значения. Будет даже лучше, если этот раунд переговоров закончится ничем. Будет назначен второй, третий. Это нам только на руку.

— Почему? — спросил Молотов.

— Нам нужно протянуть время. Опять не понял? Отправить мне тебя послом в Монголию, что ли? Глава внешнеполитического ведомства великой державы! Даже Абакумов понимает, а ты не понимаешь. Для чего нам нужно протянуть время?

— Бомба, — предположил Молотов.

— Слава Богу! Наконец-то сообразил. Да, бомба. Пока у нас нет бомбы, мы обречены на политику лавирования. И здесь годятся все средства. Крымский проект — очень хорошее средство. Поэтому нельзя допустить встречи Михоэлса с Гарриманом.

— Михоэлс изменил свою точку зрения, — напомнил Молотов. — Он сообщил мне об этом через Лозовского. Разговор с Хейфецом — еще одно доказательство. Михоэлс сказал «да».

— Ты ему веришь?

— Нам важно не то, что он думает. А то, как поступит.

— А как он поступит?

— Правильно, — заверил Молотов. — Он знает, чем рискует.

— Чем?

— Всем. Собственной жизнью. Жизнью своей семьи. Всем.

Сталин напомнил:

— История знает случаи, когда это не останавливало человека.

— Времена фанатиков давно прошли. Михоэлс не фанатик. Для этого он слишком любит жизнь.

Сталин поднялся с кресла, походил. Снова сел. И снова поднялся.

— Ладно. Допустим. Что он еще сказал?

— Все. Больше ничего существенного.

— Все? — переспросил Сталин. Он взял отчет Хейфеца, нашел нужное место. Прочитал: — «И злобно заявил, неизвестно к кому обращаясь, что пусть ему не дана роль Моисея, но и роль Корея или Дафана ни одна сволочь его играть не заставит». Это, по-твоему, ничего существенного? «Неизвестно к кому обращаясь». Известно! Он обращался ко мне. И сказал, что я — сволочь! А? Это несущественно?

— Он имел в виду скорее меня.

— Тебя? Ты для него — микрофон. И только! Он. Сказал. Мне. Что я. Сволочь. Как тебе это нравится?

— Я не стал бы обращать на это внимания. К тому времени он был уже достаточно пьян. И вряд ли отдавал себе отчет в том, что говорит.

Сталин помолчал и неожиданно согласился:

— Ты прав. Не будем обращать на это внимания. Пока. Почему? Потому что он нам сейчас нужен. И он это знает. И это знаем мы. Отложили вопрос. Реакция на вчерашнее голосование в ООН по палестинской проблеме?

— Для нас — в высшей степени положительная. Первыми за создание еврейского государства голосовали Соединенные Штаты. Громыко — в конце. «За» были тридцать три делегации. «Против» — тринадцать, в их числе все арабские страны. Десять, включая Великобританию, воздержались. Арабы обрушились с резкой критикой на США, наша позиция осталась неакцентированной. Во всех еврейских поселениях Палестины всю ночь шли митинги. Советский Союз благодарили за поддержку.

— Когда евреи намерены объявить о создании своего государства?

— Скорее всего, 14 мая 1948 года. В этот день с территории Палестины уйдет последний британский солдат.

— Они понимают, что в тот же день начнется война с арабами?

— И очень хорошо. Они уже начали переговоры с нашими людьми в Румынии о продаже им оружия для Хаганы.