— Похоже, мы быстро приближаемся к нулевым результатам, — пробормотал Квин, усаживаясь. — Возможно, это хорошо. Каковы условия последнего завещания Джордана?

— Согласно последнему завещанию, имеющему законную силу, все переходит благотворительным организациям, — сообщил Торндайк.

Кассини дернулся в кресле. Эллери хлебнул из стакана.

— Конечно, — продолжал юрист, — я очень сочувствую мисс Джордан. Как единственный поверенный Джордана, скорее бы ей передал капитал и недвижимость. Но у меня нет выбора, — пожал он плечами.

— Ни у вас, — сухо заметил Эллери, взглянув на тенора, — ни у кого другого.

Тот вскочил с криком:

— Маргарет беспокоиться не о чем! Я сам ее обеспечу! — Развернулся на каблуках и выбежал, бросив через плечо: — Я должен к ней вернуться. Я ей нужен.

За ним хлопнула дверь.

Эллери задумчиво обратился к Торндайку, вертя в руках стакан со льдом:

— Дело фантастическое. Похоже, десять миллионов долларов тут вообще ни при чем…

— Старик Джордан был тот еще тип. — Адвокат восхищенно тряхнул головой. — Можете меня спросить, я знаю! Чуть с ума не свел меня самого и половину моих сотрудников, без конца переписывая завещание.

Эллери подскочил в кресле, заерзал длинными ногами по полу. Мотив? Явно не десять миллионов долларов. А что? Он остановился перед поверенным.

— У него были враги, конкуренты? Кому вообще выгодна его смерть?

Торндайк устало покачал головой.

— Хотя бы косвенно?

— Мне очень хотелось бы вам помочь. Но фактически он отошел от дел девять лет назад. После его смерти никто не выиграет ни единого цента, кроме авторитетных благотворительных фондов.

Эллери сделал последний глоток, стукнул пустым стаканом об стол.

— Будь я проклят!

— Действительно, похоже на немотивированное преступление, правда? — Адвокат с трудом поднял с кресла одеревеневшее тело. — Слушайте, может, поговорите с отцом? Я не могу сидеть тут всю ночь. У меня семья есть.

— Хорошо, хорошо, — нетерпеливо пробормотал Эллери. — Идите. Только перед убийством вашего следующего клиента, мистер Торндайк, уговорите его, ради бога, перечислить в завещании всех подозреваемых. — Он вытащил сигарету из портсигара и быстро прикурил. — Это дело начинает действовать мне на нервы.

Эллери велел полицейскому в штатском, стоявшему в дверях на посту, выпустить Торндайка и вернулся в апартаменты Джордана, слыша за соседней дверью грозный голос инспектора Квина:

— Вот что, Скотт. Успокойтесь. Возьмите себя в руки. А теперь скажите…

Несмотря на уговоры инспектора, старичок безутешно и чистосердечно рыдал. Инспектор выглянул из комнаты:

— А, ты тут, сынок. Я как раз заканчиваю со Скоттом.

Эллери понимающе кивнул старику:

— Сочувствую вашему горю, мистер Скотт. Джордан ведь был вашим ближайшим другом?

— Прекраснейшим человеком на всем белом свете, — шмыгнул тот носом. — Помогал мне столько лет исключительно потому… — его охватила неудержимая дрожь, — что любил меня. Бедный мистер Джордан! Не знаю, что я теперь буду делать!

Он уже не мог выносить горя по погибшему другу вкупе с беспокойством за свою дальнейшую судьбу. Инспектор с Эллери переглянулись.

Эллери подошел к старичку, потрепал по плечу:

— Не горюйте. Может быть, Джордан вам что-нибудь оставил по завещанию.

— Не оставил. Да я и не надеялся, — поспешно добавил он.