Администратор и управляющий задорно рассмеялись, хотя и слышалась в этом смехе скрытая тревога. Смешно клиент сказал: «если обеспечение подтвердится». Да если оно хотя бы раз не подтвердится… Но почти четыре миллиона долларов… Подтверждение, конечно, найдется. Не хватало еще шутить с Крыльниковым. Но четыре миллиона долларов… И посетители видят на лице хозяина разочарование. Игоря Викторовича понять можно, он не для того организовывал игорный дом, чтобы клиентура чистила его карманы подобным образом.

– Пройдемте ко мне, Андрей Николаевич, я оформлю необходимые документы, – предлагает управляющий, и все трое поднимаются по витой лестнице на второй этаж.

В зале становится скучно. Уже нет той живой энергии, что совсем недавно искрилась над каждым столом или у игровых автоматов. Главное уже случилось, но не в жизни тех, кто оставался под вторым этажом, на который вела витая лестница. Мужчины потянулись к бару, дамы – к туалету. И там и там в прохладе можно прийти в себя и переосмыслить случившееся.

– Вот так прийти и выиграть четыре миллиона, – не успокаивается дама с бриллиантами. Только что закончив втягивать кокаин через соломину, она теребит ноздри, как боксер, разминающий уши перед поединком. – Сукин сын Крыльников. Теперь, конечно, пересядет с «Крузера» на «Порш».

– Он что, дурак? – безразлично возражает женщина в платье для коктейлей, самой подходящей униформе для казино. – Он построит дом на берегу Лимпопо, а в кабинет к начальнику будет по-прежнему заходить в пятидесятидолларовых лаптях. Мой муж говорил, что Крыльников на хорошем счету, а потому милый Андрей Николаевич дотянет свои полтора года до пенсии и остаток дней не будет задумываться о будущем. Сам будет жить в Африке, а дети по доверенности до конца дней его будут получать неплохую пенсию.

– Так уж и в Африке?.. – слышится изумленный шепот.

Ей можно было верить. Это все равно, как если бы Крыльников перед заездом в казино сам ей говорил, на что потратит выигрыш. Муж дамы в платье для коктейлей работал в аппарате правительства, и информация из ее уст всегда была первой и действительной.

– И все-таки он сукин сын, – окончательно приводя в порядок свой раскрасневшийся и распухший нос напудренной подушечкой, сказала та, что с бриллиантами. – Счастливый сукин сын. А его стерва сейчас даже не подозревает, с чем он вернется домой с совещания у начальника ГУВД.

И все взоры устремились к ней. И не было в них осуждения, была лишь поддержка и понимание. Эта располневшая стряпуха Крыльникова, которую Андрей Николаевич в годы своего сержантства подобрал в каком-то саратовском закоулке, никогда не была частью высшего света Москвы.

Конечно, мало кто ходит в казино, чтобы обеспечить себя на оставшуюся жизнь. Большинство здесь тусуется, чтобы убить время и посмотреть на себе подобных. Но когда случается то, что случилось сегодня, сразу расставляются акценты, и жизнь видится уже по-другому. Четыре миллиона есть у всех из тех, кто приходит сюда спустить накопившиеся, как усталость, средства. Эти средства – как лишняя кровь, которую периодически советуют пускать для улучшения функций организма. Но эти миллионы им доставались в борьбе, в риске, в страхе скорее сесть, чем заработать. Но чтобы вот так, за десять минут, ничем не рискуя…

Много ли в Москве генералов, поднимающих такие суммы, не ударив при этом палец о палец? А сколько полковников, их заместителей? Через полчаса в казино станет окончательно пусто. Здесь нечего больше делать. Главное уже случилось, а два раза подряд мина в одну воронку, как и шарик в лузу, не попадает.

Один из них был в кожаной куртке – не в униформе отмороженных вымогателей с Савеловского рынка, а удлиненной, не подходящей для занятий боксом в уличных условиях, костюме под ней с отливом цвета воронова крыла и таком же черном свитерке.