Линдсей поспешил объяснить:

– Понимаешь, мы знакомы почти всю жизнь и всегда все делали вместе. Мы оба занимались альпинизмом, но у Аластера произошел несчастный случай с другим альпинистом. Того убило сорвавшимся камнем, и Аластер решил, что это его вина, хотя на самом деле это не так, камень может упасть на любого. Потом мы вместе играли в школьном театре – он хороший актер. Помню, как он играл Капитана Крюка, хромал по сцене, поджидая крокодила… тук… тук… а лицо все в шрамах.

– Правда? А как он это делал? – поинтересовалась Фрина, которая слушала вполуха.

– Клей, Фрина, обычный клей. Ты наверняка замечала – если его пролить, он засыхает складками на коже. Полоска клея на лице – вот вам и шрам готов. Отлично. Потом мы поступили в хор, поскольку больше не могли лазить по скалам. Аластер предложил заняться греблей. Мы все делали вместе, кроме…

– Кроме этого, – договорила за него Фрина, целуя юношу в распухшие губы. – Но ведь это должно было случиться, Линдсей. Разве ты не чувствовал себя покинутым, когда твой друг стал встречаться с мисс Хендерсон?

– Да нет, она никогда его не совращала, и я всегда считал ее довольно скучной особой. Да еще эта кошмарная мать! Никогда не мог понять, что Аластер в ней нашел, правда. Конечно, она милая девушка, но с ней даже толком не поговоришь. Она просто сидела и молча таращилась на него с обожанием, а мать была тут же и оскорбляла его, так что я отказался к ним ходить, мне это не казалось забавным. Но Аластер, похоже, увлекся, хотя никогда о ней не заговаривал. Впрочем, то, что я чувствую к тебе, я тоже не могу выразить словами. А теперь мне надо одеваться и спешить на тренировку, – неохотно признался Линдсей. – Я еще увижу тебя?

– А ты хочешь?

– Больше всего на свете!

– Тогда увидишь. Только не сегодня ночью. Увидимся в пятницу на заседании певческого клуба, а потом ты снова приедешь ко мне. Сегодня среда. У тебя будет время одуматься.

– Я никогда не одумаюсь, – заявил Линдсей Герберт решительно и проводил Фрину к завтраку.

Линдсей уже собрался уходить, когда зазвонил дверной колокольчик, и господин Батлер впустил в дом удрученного Аластера. Студент держал в руках охапку неведомо где отыскавшихся зимой роз и сразу столкнулся лицом к лицу с Линдсеем и Фриной.

– Я пришел принести мои глубочайшие извинения за вчерашнее поведение, – сказал он тихо, вручая Фрине цветы.

Но она отступила в сторону.

– Отнесите их мисс Хендерсон, это ее вы обидели, – распорядилась Фрина холодно. – А меня вы ничуть не задели.

– Линдсей, старина, я прошу прощения, – сказал Аластер.

Линдсей взял руку друга и радостно пожал ее.

Затем Аластер отправился мириться со своей невестой, а Линдсей остался сидеть в холле.

Радостный крик, донесшийся до Фрины через дверь, у которой она, ничуть не смущаясь, подслушивала, свидетельствовал о том, что это ему удалось. Аластер вышел пять минут спустя, подхватил Линдсея и зашагал по тропинке, являя собой само смирение.

Дот удивилась, когда Фрина захлопнула за ними дверь с мстительным треском.

Когда Фрина проходила через холл, зазвонил телефон, так что она сама сняла трубку.

– Да, это мисс Фишер… да, та самая досточтимая Фрина Фишер, – услышала Дот нетерпеливые ответы хозяйки. – Пропавшая девочка? А когда ее в последний раз видели? – Она делала торопливые заметки на телефонной книге. – Понятно. У ворот Эмилии Макферсон? А кто-нибудь видел, как она уходила? Хорошо. Опишите, пожалуйста, похитителя… да. Дородный, респектабельный… хорошо.