Тут появилась Урсула Фринтон – та самая девушка из кафе.

– Садитесь, – приветливо предложила Рейчел.

Она прочитала заключение доктора Фримантла по его части осмотра, заметила, что в анамнезе скарлатина в четырнадцать лет. Читать она постаралась как можно дольше, чтобы дать девушке время на себя посмотреть и, быть может, узнать. Потом подняла глаза и улыбнулась:

– Не думаю, что вы меня помните, но я сидела за соседним с вами столом сегодня в «Зеленом какаду».

Краска бросилась девушке в лицо.

– Я помню, – ответила она. – Мы толкнули ваш стул, но вы восприняли это достойно.

Рейчел засмеялась.

– Очень уж близко сдвинули столы, дальше некуда. Я прямо у вас на голове сидела.

Она продолжила смотреть на девушку и увидела, что до той наконец-то дошло. Краска отхлынула от лица Урсулы Фринтон, и она наклонилась вперед, вцепившись в край стола Рейчел:

– То есть вы слышали, о чем мы говорили?

– Невозможно было не слышать. Мы сидели практически за одним столом.

– Спасибо, что вы мне об этом сказали. А то я могла бы оказаться перед вами в дурацком положении. Посмотрите, я должна показать вам это.

Она достала из сумочки конверт, адресованный «Председателю или члену медицинской комиссии».

– Это значит, мне, – сказала Рейчел, вскрывая послание.

Там было письмо на листке из блокнота с адресом на Харли-стрит. В письме говорилось, что мисс Урсула Фринтон прошла обычный осмотр, сделала рентгеноскопию и электрокардиограмму, и никаких дефектов сердца не выявлено. Подписано было Эндрю Клеггом – одним из лучших, насколько знала Рейчел, специалистов Лондона по болезням сердца.

– Вы знаете, что тут написано? – спросила она, прочитав письмо.

– Да. Он мне сказал. И сказал, что мне у него делать нечего. Что мой врач не должен был диагностировать никаких сердечных болезней. Все мои приступы – это страхи, несварение желудка или еще что-нибудь.

– А их изначально относили на счет перенесенной вами скарлатины?

– Да.

– Расскажите мне про нее.

Урсула кратко описала свою ущербную юность от четырнадцати до восемнадцати, проведенную в основном на диване или на раскладушке в саду. Обрисовала повторения болезни, случавшиеся, стоило ей вернуться к обычному образу жизни. Она объяснила, что с начала войны часто гостит у подруг, но приступ был только однажды – из-за волнений, связанных с помолвкой.

Рейчел выполнила стандартный осмотр, несколько озадаченная. Она не могла сомневаться в вердикте доктора Эндрю Клегга – тем лучше для девушки. Но приступы эти не казались ей чисто психологическими. Судя по описаниям девушки, это были реальные последствия сердечной инфекции. Рейчел вполне понимала сельского врача общей практики, решившего подстраховаться ценой нескольких лет молодости пациентки.

Как бы там ни было, не существовало и тени физических признаков, позволявших предположить, что у девушки нелады с сердцем. Рейчел повесила стетоскоп на шею и встретила взгляд испуганных глаз.

– Да не бойтесь вы так, – ободряюще сказала она.