Стивен закричал и пнул ногой уборщика. Его ступня попала по металлическим ножницам, и те с лязгом полетели на бетонный пол. Уборщик обернулся, наклонился, чтобы их поднять, и на секунду отпустил Стивена. Мальчик схватил стеклянную банку и с силой обрушил её на лысую голову старика.

Уборщик встал; по его лицу стекали кровь и прозрачная жидкость. Но кровь была чужая. Разбившееся стекло его даже не поцарапало.

Уборщик уже не улыбался.

— Ты нарушил правила, мальчик. Теперь ты мой. Школе не нужны хулиганы. — Он тяжело задышал. — Мой, целиком и полностью.

Рука крепко сжала Стивена за горло, затем высоко подняла и швырнула на колоду. Мальчик сильно ударился о дерево и у него перехватило дыхание; он почувствовал, как в плече что-то хрустнуло. Один из скользких пальцев уборщика протиснулся Стивену в рот и он ощутил отвратительный вкус его кожи.

— Ты мой, — повторил уборщик.

Последнее, что Стивен почувствовал, — как холодные пальцы ласково пробежались по его волосам.

На следующий день, сидя в одиночестве на обеде, Тимми Тёрнер подумал, что давно не ел такой вкусной бурды.