Бабуля явно заинтересовалась.

— И что?

— А жена после его смерти просто вытряхнула все пуговицы из мешка в мусорный бак на помойке.

— И правильно сделала.

— Погодите. А потом оказалось, что некоторые из них были серебряные, даже золотые, а одна и вовсе с бриллиантом в серёдке! Так глупая баба, выходит, выбросила на помойку целое состояние.

Старушка чуть не задохнулась от волнения.

— Надо же! А как же это обнаружилось?

— А знаете мужичков, что роются в мусорных баках? Они ведь не только пустые бутылки собирают, среди них есть старьёвщики, которые нужные вещи выискивают. Вот один такой старьёвщик наткнулся в баке на гору пуговиц, начал перебирать их, сообразил, что кто-то неспроста такую прорву насобирал. Выгреб их, отмыл и принялся разузнавать, нет ли желающих приобрести всевозможные пуговицы.

Старушка одними губами прошептала:

— И что?

— В это трудно поверить, но выяснилось — множество людей увлекается сбором самых невероятных пустяков, и пуговиц в том числе. Как только прознали о старьёвщике, тучей налетели на него и раскупили все пуговицы до единой.

Наверняка старьёвщик здорово продешевил, потому что в пуговицах совсем не разбирался, только потом его вразумили — знатоки большие деньги готовы отдать за какую-нибудь завалящую штучку, особенно если она старинная.

Бабуля призадумалась, а потом все ещё с сомнением в голосе произнесла:

— Так, может, и Хеня тоже…

— Может. Но пуговицы он не собирал?

— Нет, он деньги собирал, хотя и деньгами-то не назовёшь их… и не знаю, как лучше сказать. Обгрызенные какие-то, почернелые бумажки, и не разберёшь, что там на них написано аль нарисовано. В руки взять противно, человек такое и поднять поленится, коли под ногами увидит. А у Хени этого добра была пропасть! И не счесть, сколько коробок да ящиков. А для монет он даже понаделал специальные такие подносики с круглыми углублениями, в каждом своя монета лежала. И смотрел он на них, любовался, весь сиял. На меня вот ни разу так не глянул!

Ну да что теперь об этом…

Я закурила, чтобы успокоиться, не выдать своего волнения. Пепельница стояла на столе — надеюсь, я не совершила очередную бестактность, не попросив разрешения закурить. Я чувствовала, что голос выдаст меня. Покурю немного молча. Смутные предположения уже мелькали в моей голове. Так на чем же остановилась старая женщина? Ах да.

— А то вы не знаете мужчин, — продолжила я испытанную тактику и даже позволила себе укоризненно взглянуть на собеседницу. — Вы кому-нибудь говорили об этом?

— А чего говорить-то? Только сердце растравлять. Да и всего один разок показал мне Хеня свои сокровища и велел поклясться, что я никому о них не растрезвоню. Когда он сказал, что покажет сокровища, я было и впрямь надеялась увидеть бог весть какие драгоценности, а тут этот мусор…

— А Вероника?

— Что Вероника?

— Она об этом знала?

— Да неужто такая гангрена может чего-нибудь не знать? — с неожиданным гневом вырвалось у бабули, но она тут же спохватилась:

— Да будет ей земля пухом и царствие ей небесное.

То есть я хотела сказать — кто там её ведает. Скорее, знала, если и не с самого начала, так позже узнала. У неё хватило бы ума не выбрасывать никакого барахла.

— Не очень-то ей этот ум помог, раз жизни лишилась. Но теперь, по крайней мере, понятно, за что её убили и чего у неё искали. А оно большое было?

Старушка, похоже, не улавливала мои мысли и не поспевала за ходом моих рассуждений Она сидела, раскрыв рот и недоуменно хлопая глазами. Наконец нерешительно поинтересовалась:

— Большое? А что именно большое?

— Ну да коллекция её брата.