— Я только сегодня оттуда вернулась. А сложности и в самом деле имеются, ведь блочек оказался под арестом полиции.

— Что вы говорите! — огорчился Тот Пан. — Почему же под арестом? Он ведь не был украден, это я точно знаю. Что там произошло?

— Убили сестру коллекционера, так что там теперь все стало подозрительным. Долго рассказывать, но я слежу за развитием событий и прошу вас считать мой заказ в силе.

Тот Пан, очень огорчённый, попытался выудить из меня хоть какие-нибудь подробности болеславецкой драмы, но Януш сурово помотал головой, так что я ограничилась лишь сообщением того, о чем знал весь Болеславец. И попрощалась.

Потом я позвонила Гражинке. У той по-прежнему были отключены все телефоны, поэтому я записала на автоответчик просьбу позвонить мне завтра утром. На всякий случай сообщила, что есть новости и не все из них приятные.

И на этом закончился столь богатый событиями день.

Жутко взволнованная Гражинка прибежала ко мне около полудня, не предупредив о своём приходе. Если быть точной, она позвонила уже снизу с сообщением, что прибыла, поскольку увидела на стоянке мою машину.

Я с утра пыталась заняться работой на компьютере, отодвинув на потом все домашние занятия: уборку квартиры, стирку, мытьё посуды.

Даже дорожные чемоданы оставила нераспакованными. Приход Гражинки обрадовал меня вдвойне, ибо работа не клеилась. Девушка ворвалась как молния и чуть ли не со слезами на глазах.

— Ты уж извини, — ещё с порога начала она, вся дрожа. — Я и представить не могла, что она такое отколет. Обещаю тебе, это больше никогда не повторится. Я тут ни при чем, это все она.

Я ничего не понимала.

— Кто она? И что не повторится?

Неужели Гражина говорит о Патрике и её извинения связаны с тем, что она мне все наврала, а на самом деле вовсе его не любит. Но кто она?

— Да тётка моя!

— Какая тётка и что она мне сделала?

— Как что? Тысячу раз звонила тебе, причём в самое разное время дня, в том числе и ранним утром, а ты этого не выносишь. Я знаю, она ненормальная, но твой телефон я ей не давала. Клянусь! Хотя и без того его все знают. А тётка моя запросто может позвонить и папе римскому, ей ничего не стоит, если требуется меня разыскать.

Я затащила её в комнату, захлопнула входную дверь и попыталась усадить девушку в кресло.

— Успокойся! И не устраивай утренние концерты. Ничего я о твоей тётке не знаю, как и о тысяче её звонков мне. Тем более что все эти дни меня не было дома. Ничего страшного не случилось, и нечего так переживать.

— А вот и случилось! — упорствовала Гражинка. — Она вечно откалывает мне такие номера. Ну и что такого, если иногда я исчезаю из поля её зрения? Я человек взрослый и самостоятельный, пусть она даже родная тётка. Имею право!

— Имеешь, имеешь, — успокоила я её. — К тому же закон не предусматривает наказания за то, что человек иногда исчезает из поля зрения своих родичей, разве что она у тебя парализованная и целиком зависит от родной племянницы…

— Какая там парализованная — здоровье лучше моего. А специальность у неё — позавидовать можно. Она искусная мастерица, своими руками изготовляет ковры и покрывала. И у неё нет никогда проблем с их сбытом, в отличие от людей, занимающихся, скажем, писанием книг… Но без меня не может и шага ступить.

— Не понимаю…

— Она настоящий мастер в плетении и вышивании ковров, паласов и прочих гобеленов, но во всем, что касается формальностей, — совершенно беспомощна. Она даже не знает, как платятся налоги!

Откровенно говоря, я тоже не знала, но сейчас не тот случай, чтобы признаваться в этом и оправдывать тётку.