Мы торопливо шагали мимо аккуратно подстриженных газонов, рабаток с весенним набором цветов – цветущими тюльпанами, нарциссами и мускари к утопающему в кустах сирени двухэтажному домику. Лянка все еще чертыхалась, и мы не стали приставать с вопросами, пусть выговорится. Очарование прекрасного утра окончательно развеялось. Я подумала о том, что утренники на нашей даче ничуть не хуже.

При входе во флигель замешкались – у Ляны слетел с ноги шлепанец, и она, шарахаясь из стороны в сторону, возила его босой ногой по площадке крыльца, пытаясь вернуть беглеца на место. Взглянув на Наташку и предусмотрительно шагнув назад, чтобы не мешать Ляне, я поняла, что подруга такого же мнения в плане сравнительного анализа утренних часов. Правда, это поставило меня в крайне неудобное положение – на чужую ногу. В мужском ботинке. Но ненадолго. Дальше все произошло так быстро, что я опомнилась только в кустах сирени в компании с посторонним мне мужчиной. Тот краткий момент, когда именно я, падая, прихватила его с собой, совершенно не помню. Не исключено, что неосознанно пыталась смягчить свое падение. Да и зачем нормальному человеку ни с того ни с сего по собственной инициативе нырять в кусты? Из солидарности? С совершенно посторонней ему чумичкой?

– О, блин! Опять ободраж! – возмутилась Наташка. – Ну, ты видишь, что делается?!

Вопрос подруги адресовался Ляне, потерявшей интерес к своему шлепанцу. Она ничего не ответила, зато скинула с ноги и второй.

– Ир, отпусти молодого человека, зачем он тебе сейчас нужен?

Я моментально отцепилась от белой в серенькую полосочку мужской рубашки. И даже отряхнула ладони. Успев подумать и решить, стоит ли предлагать человеку свою помощь в пришивании оторванных от нее пуговиц. Не стоит – их теперь вряд ли найдешь. Наверняка у него не одна рубашка. Проще одеть другую.

– Иван, что случилось?

Прямо босиком Ляна шагнула с крыльца, намереваясь влезть в нашу компанию третьей. Но опомнилась и вернулась за шлепанцами.

Только тут я взглянула на незнакомца. Впрочем, своеобразным образом нас уже представили друг другу.

– Нога-а-а… – проскрипел Иван. Его лицо я бы приятным не назвала. Может быть оттого, что оно было перекошено. Кажется, от боли. Да еще эта модная бородка…

– Стой там! – приказала Ляне Наташка. – Сама разберусь. Иван, у тебя везде ноги. Свои и чужие. Какая именно досаждает? Та, которую потираешь, или та у которой ботинок смотрит не туда, куда надо? Ир, выползай из кустов вместе со своими ногами, только путаницу создаешь. И осторожно.

Я немедленно подчинилась. Иван болезненно крякнул, но на этом его страдания и закончились. Он, а следом и Наталья с Ляной вздохнули с облегчением. Ни перелома, ни вывиха, ни ушиба. Просто я прищемила парню ногу, зажав ее в неудобном положении.

– Тебе, Ванечка, явно не везет, – мягко посочувствовала ему Ляна, помогая встать. – Плечо-то хоть поджило?

– Да все нормально, Лилиана Сергеевна. Черному монаху положено страдать. Ирина, надеюсь, разрешите к вам так обращаться, извините меня за этот неприятный инцидент.

Разумеется, я разрешила. Тем более что речь о пришивании оторванных пуговиц вообще не шла. Подумаешь, слетала в кусты без особого для себя ущерба. Да и молодой человек довольной симпатичный.

– Не все спокойно в вашем королевстве очень кривых зеркал, – сурово изрекла подруга, вращая кофейную чашку по кругу.